Слушая мужчину, делала мысленные зарубки. Мне было очень интересно услышать, какой вау-эффект я произвела своим исчезновением. Поняла, что убегать и прятаться нужно кардинально, так как найдут. Вся армия страны, судя по всему, ищет. А есть ли у них тут другие страны? Кстати, а эта как называется? Картеза, точно! Король же вещал на площади. Мне, похоже, за границу надо. А лучше домой.

Сердце защемило, но я гнала от себя мысли о родителях. Сейчас в этом мне никто не поможет. Сначала скрыться, освоиться, а уже потом решать вопрос с возвращением.

— Все, друг. Меня вызывают, нас на юг страны посылают, в родовое поместье Раш. Бывай.

Голограмма свернулась в маленькую точку, всосавшись в тот самый кристалл, из которого и появилась. Это, безусловно, намного круче, чем смартфоны, вот только никакой приватности: все могут наблюдать за разговором. Впрочем, может, командир специально дал нам возможность увидеть и услышать?

После разговора с Карстоном, который, насколько я поняла, был одним из офицеров королевской армии на какой-то особой должности, Лекс долго молчал. Остальные члены команды также не спешили высказаться. На поляне слышался треск костра, фырканье лошадей и щебетание птиц. День был в самом разгаре, становилось жарко. Хотелось спрятаться в тени и попить воды. Ошметки моего платья только частично прикрывали голые плечи, и я начала беспокоиться о возможных солнечных ожогах. Однако тут же остановила себя — какие ожоги, Маша, ты и в огне не горишь!

Барс снял меня со своих колен, усадив на бревно рядом. Сам же подошел к костру проверить кашу, за которой никто не следил после того, как Ганс вновь водрузил котелок на огонь. Без поддержки рук великана, я почувствовала себя неуютно, а тут еще блондин, похоже, принял какое-то решение и уставился на меня.

— Леди Раш, вы не хотите с нами поговорить? — неожиданно спросил меня Ганс, а я продолжала изображать немую. Ну не готова сейчас я была вступать в диалог

— Это в твоих же интересах, — подхватил Лекс. — Как ты смогла сбежать? Откуда у тебя печать, если еще два дня назад ее не было?

Ни на один из этих вопросов я не ответила, так как не знала. Я в ответ могла лишь сама задать пару сотен. Посверлив меня взглядом еще пару минут, и не увидев никакой реакции, Лекс продолжил размышлять:

— Ну допустим, пока мы ее не будем отдавать гвардейцам, но не с собой же нам ее тащить, в самом деле.

Я с замиранием сердца ждала приговора командира. А заодно пыталась понять этого мужчину: тяжелый взгляд, тяжелый характер, кажется угрюмым и озлобленным.

— А почему не с собой? Помимо прочего, ее обвиняли и в мятеже. Ну вот встретим мятежников, покажем нашу девочку и увидим, что получится, — сказал Барс, пробуя кашу на вкус. — Где специи, Ганс? Добавить бы!

Намеренно кряхтя и костеря товарища, Ганс встал и полез в сумку, которая стояла недалеко от костра. Вытащил мешочек и протянул Барсу. Тот добавил щепотку чего-то в кашу, попробовал варево и с удовольствием крякнул:

— Хороша! Все к столу!

Лекс повернулся к Клыку и бросил командирским тоном:

— Достань антимагический браслет. Не хватало, чтобы она сбежала от нас или вообще прикончила.

Я продолжала молчать, никак не реагируя на реплики командира, но про себя подумала, что убегу! Но не сейчас. Сейчас я хочу пить и есть.

— Я ей одежду достал, как ты просил, — сказал Клык, протягивая Лексу сверток и еще что-то блестящее.

— Куда ей такой грязной сейчас одежда, — сказал блондин и кинул, обращаясь уже ко мне:

— Надень браслет!

Я отшатнулась, а мужчина раздраженно подошел, схватил за руку и надел на запястье тонкий металлический обод.

— Снять не пытайся, будет больно, — предупредил он.

— Вы как на свадебном обряде в храме, — хохотнул Клык, а блондин отошел от меня, скривившись. Одежду Клыка он мне не отдал, лишь брезгливо бросил:

— Иди ешь, потом помоешься и оденешься. Хотя сколько ни мойся, нутро твое черное все равно не очистить.

Твердолобый он, похоже. Такие от своего первоначального мнения очень тяжело избавляются. Так что быть мне «тварью», «бздыргом» и «даргом» в его глазах бессменно.

Тем временем мой викинг протянул мне миску с кашей и кружку с водой. Дважды меня на обед приглашать не пришлось. Последний раз я ела около суток назад, еще в тюрьме. Казалось, с тех пор прошло лет сто. Пережив собственное сожжение, я как будто заново родилась, и мой растущий организм требовал пищи. В итоге, кашу я ела очень жадно, почти не жуя, а, доев, принялась вылизывать тарелку. Глянув мельком, не осталось ли чего еще в котелке, я увидела лица мужчин: Барс смотрел умиленно и с сочувствием, он уже вытаскивал из моих рук миску и наполнял ее заново; Клык — с усмешкой; Ганс качал головой, бормоча что-то вроде: «А она точно дочь графа?»; Рэн — изучал своим цепким и очень понимающим взглядом. Вот кто по-настоящему опасен и кого нужно делать своим другом. Даже главарь к нему прислушивается и уважает. На Лекса я старалась не смотреть, но уверена: свое презрение он скрыть не пытался.

Вторую миску я ела уже спокойнее, выпрямившись и с достоинством зачерпывая кашу ложкой. В голове роились миллионы вопросов, но Марисса их точно не стала бы задавать, а к Маше тут пока не готовы. Допив воду, посмотрела с ожиданием на сверток с одеждой, которая лежала возле меня. Кажется, собачий навык — говорить без единого слова — мне давался очень легко. Лекс встал и молча направился в сторону ручья, куда мы недавно ходили с Барсом. Тот, кстати, окликнул командира и кинул ему еще какой-то мешок. Блондин ловко поймал подачу на лету и продолжил путь. Предполагалось, что я пойду за ним, что я и сделала. Второй очень важный навык — читать мысли по лицу — я тоже с успехом осваивала. Возле ручья он протянул мне оба свертка; во втором оказались кусок мыла и холстина. Мне предлагали помыться и переодеться.