— Да, не собираюсь. То, что произошло, произошло из-за меня, из-за моих амбиций.

— Это все печально и грустно. Перекладывать всю вину на тебя — это слишком глупо. Ты ничего не сделал. Ладно, закрыли тему. А в море-то зачем ты вернулся?

— Из-за вас, вашего желания. И я не буду против, что вы решите вновь отправится покорять это море в составе любой команды.

— А зачем? Корабля нет, в капитанах не ты. А в роли матроса ты гасишь свои таланты, что ли. Тем более мы друзья, а наш принцип, сейчас я имею в виду Пола, Эвена, Оливера и себя, мы не бросаем друзей. А после всего произошедшего вообще чудо, что сейчас мы все живы.

— Судьбой управляем мы, в конце концов. То есть вы не против, что мы останемся в форте?

— Конечно, нет. Мы и здесь дадим отпор Дэвиду. Ладно, я пойду поем. Ты не хочешь? — бывший квартирмейстер развернулся, подошел к обрыву и обернулся к собеседнику.

— Нет, я сыт.

— Ну, тогда ладно. — произнес Ламар и тут же сиганул вниз.

Через некоторое время и Эдвард спустился на первый ярус. Он поднялся по лестнице на второй, зашел в кабинет и закрыл двери. Рей успел залететь, вцепился в спинку кресла и начал понемногу дремать. Джонсон же подошел к кровати, спустил мешок на пол, взяв попутно из него книгу «Искусство войны», разделся, сложив свою одежду на тумбу, и лег в кровать. До полуночи он читал, благо зажженная свеча, стоящая на тумбе, у изголовья кровати, позволяла читать с комфортом. Будущее бедствие этого море немного заскучало, закрыло книгу, положило ее на пол и улеглось спать.

[1]Крупнозубый дельфин. Встречается в заливах Северной Америки и Карибском море. Основной признак — белые пятна на сером туловище и довольно крупные зубы.

[2]Калико Джек — прозвище беспробудного забулдыги, пройдохи, обласканного рукой судьбы, безумца и настоящий сердцееда Джека Рекхема. Прозвище было дано за любовь его к облачениям из яркого индийского ситца, которое называли «калико».

22 октября 1715 года — 19 февраля 1716 года.

И предательски луч солнечного зарева ударил в закрытые веки обросшего юноши. Его свисающая с кровати голова от неприятных чувств начала прятаться от противного света и вновь забралась на кровать. Вроде все прекрасно, солнечный свет уже не бьет в глаза, но звук царапания пера по бумаге все же пробудил его. Эдвард вяло, потирая глаза руками, повернул свою голову в сторону письменного стола, за которым восседал Тич и во всю что-то писал или переписывал, сейчас это уже не играло роли. По столу важно расхаживал Рей, который все время посматривал на написанное Тичем, а легендарный пират даже и не прогонял его будто бы наслаждаясь компанией этого юного канцеляра.

— Тич, чуть позже-то нельзя было? — томным голосом через зевоту проговорил юноша, что вот-вот уткнется носом в приятную хлопчатую наволочку. — Что ты делаешь в моем кабинете в такое время? — аккуратно свесив руку, что сразу коснулась вчерашнего чтива.

— Кабинет может уже и твой, — Тич все не мог оторваться от своего дела, отвечая худо возмущавшемуся Эдварду даже не пересекаясь с ним взглядами. — но время уже достаточно позднее.

В этот момент брюнет поднял с пола начатую им вчера книгу и положил ее на тумбу.

— А сколько сейчас? — немедленно последовал вопрос от молодого администратора, что аккуратно прикрывает свой рот тыльной стороной ладони.

— Десять часов. Мери, Бен и все остальные уже уплыли к своим местам. Вот я остался, кое-что важное для себя переписываю из судового журнала. Еще пройдусь по Тортуге нужно заскочить ко всем и сказать, что теперь их «крыша» — это ты. Потом вновь сюда и в Гавану, там встреча с наемниками по поводу ослабления Дэвида и защиты Нассау.

— Сам ведь справишься?

— Не зазнавайся, молодой. — твердый голос Тича еще сильнее стал отражаться от стен этой комнаты, сотрясая еще сонное сознание молодого человека. — В таких простых делах ты мне не нужен. Ты давай здесь разбирайся со всем, смотри, что можно подтянуть, а что и вовсе заменить, запиши и отдай мне — я все достану. А также стоило бы обойти все важные места в Тортуге: лагерь на берегу, таверну Джейкоба, бордель…

— Бордель? — прервал Джонсон своего товарища. — Вы решили все же и его возвести? — юноша, наконец-то, встал с кровати и начал надевать свою рубаху.

— А что в этом такого? Не все же время мне развлекаться с девками в Гаване? — все не отрываясь от своих записей продолжал легендарный пират. — Устрани блудниц, и город придет в смятение.[1] Запомни, Эдвард. Людям это надо. Этим делом занимается у нас Джек. Он лучше всех подкован в этом деле.

— Ты не боишься вспышки сифилиса[2]? — недоверчивый взгляд упал на суровую старающуюся фигуру за столом.

— Если всегда бояться смерти, то может лучше и не жить вовсе? — вопросом на вопрос ответил Тич и, получив в ответ лишь молчание, продолжил мысль. — Не беспокойся. Бордель стоит на окраине города, да и куртизанки, как и положено, носят отличительные знаки. Тебе бы самому сходить, расслабиться. А то только надоедаешь.