[3]Таисия Египетская Фиваидская — христианская святая IV века, раскаявшаяся блудница, жившая в египетском монастыре.

20 февраля 1716 года.

Пять часов утра. Солнце только-только начало показывать свои очертания из-за горизонта. Чайки тихо дремали, но уже посматривали на солнце слипавшимися глазами. А нашего молодого человека что-то заставило проснуться в это время. Он свесил с кровати ноги и, протирая пальцами уголки своих глаз, посмотрел на все еще дремавшего на его столе Рея. Не произнося ни слова, оделся и вышел из своего кабинета, раздвинув массивные деревянные двери, достигавшие в высоту метра два. Юноша оперся на каменное ограждение и направил свой взгляд на первый ярус форта, покрытый легким туманом, который вот-вот сойдет на нет. Прохладный ветер обдувал длинные волосы молодого администратора и заставлял немного трястись его пальцы.

— Холодно-то как. — изо рта целыми клубами повалил пар. — Конец зимы, а тут такие заморозки на ночь. Вчера вот снег, сегодня морозы. — чуть растерли суровые мужские руки плечи, пытаясь согреться. — Какого черта я вообще проснулся в это время? Хотя кажется, знаю.

Юноша закрыл за собой двери и забрался на крышу своего кабинета. С нее открывался прекрасный вид на море, на море окутанное таким загадочным и мягким туманом. Вдали он увидал подплывающие белые паруса, по размерам напоминавшие бриг или шхуну. Эдвард спустился к дверям и не спеша, медленно перебирая ногами по каменным холодным ступенькам, спустился на первый ярус и подошел к двери в казармы, в спальни всех матросов и капитанов кораблей «Черного черепа». Он опустил руку на деревянную ручку дверей, немного дернулся от неожиданного холода, но легко смог ее повернуть. Двери раскрылись, открывая юноше вид на своих спящих товарищей: Мери, чья рука свисала со второго яруса кровати, Бена, пускающего слюну на подушку под ним, умудрившегося разлечься на кровати в одежде. Чарльз и Пол спали совершенно обычно, скучно даже можно было бы выразиться. То рука свеситься, то выражение лица рассмешит любого без каких-либо усилий. Оливер и Эвен повторяли за своими коллегами по судьбе и особо не выделялись из этой кучи людей. Вейн, вот как раз он-то и отличался. В свисавшей руке он держал пустую бутылку рома, а вторая прикрывала его слегка приоткрытый рот. А Тич, самый грозный пират всего карибского бассейна, в одежде уткнулся лицом в подушку, одну руку подложил под нее, а вторую закинул на тумбу, что стояла рядом. В этой руке он сжимал рукоятку своего кинжала, направляя лезвие куда-то вверх. Кровать легендарного пирата располагалась всего в паре метров от дверей.

— Неужели и я так выгляжу, когда сплю? — безразлично томным голосом Эдвард спросил сам у себя. — Ладно, нужно будить Тича.

Юноша, стараясь не скрипеть деревянным полом, подошел к кровати Тича.

— Подъем. — и постучала пару раз тяжелая молодая рука по широкой спине Тича. — Вставай, давай. Дела есть.

— Пошел к черту. — очень тихо проговорил Тич своим басистым голосом, продолжая прятаться в подушку.

— Вставай я сказал. — немного громче произнес Эдвард и слабо ударил ногой по ножке кровати, сотрясая ложе.

Тич сжал рукоятку своего кинжала и быстро повел руку с кинжалом в сторону Эдварда. Юноша выставил левую руку вперед, схватил Тича за предплечье и очень сильно сжал. От мгновенной боли легендарный пират отпустил кинжал, который вонзился в пол, рядом со ступнями Эдварда. Тич быстро перевернулся на спину и уселся на кровать. На лице его показались отлежанные линии, оставленные подушкой, а волосы и вовсе почти все стали дыбом.

— Ты будь по аккуратнее, что ли. Сомнамбулизм[1] — это не шутки.

— А это ты… — с легкой хрипотцой донеслось из уст мужчины, что начал протирать слипавшиеся глаза пальцами, а свободной рукой массировать кожу в области носа. — Какого черта? — многозначительный взгляд упал на юношу перед ним, за фигурой которого виднелся слабенький утренний туман. — Эдвард, зачем пришел? Ты знаешь, что таким, как я, стоит высыпаться? — шепотом продолжил владелец острова. — Солнце и то еще спит. Дай и мне подремать. — устремился взгляд грозных карих очей в каменное оконце, в котором виднелся далекий туманный горизонт.

— Помнишь, я письмо читал, еще тогда, на острове? От Его Величества. — последние три слова едва уловимым шепотом произнес молодой человек. — Так вот, кажись его шхуна или бриг подплывают к нашему порту. Время как раз подошло. Так что давай без лишних действий приводи себя в человеческий вид. Я подожду на улице.

— Уже приплыл? — Тич чуть-чуть повысил интонацию. — Хотя да, логично. Прошло-то уже как раз четыре месяца. Черт… Почему так рано… — и схватилась сильная мужская рука за слегка морщинистый лоб, стараясь успокоить мысли.

Эдвард же не стал дослушивать монолог Тича и поскорее покинул казарму. Все тот же легкий, но уже немного рассеявшийся туман встретил его. Буквально через несколько секунд из-за дверей в казармы, прыгая на одной ноге, вылетает Тич, пытаясь в этот момент надеть на вторую ногу сапог. Ему это удалось, и уже спокойно он предстал перед своим молодым товарищем.

— Все готов. Пошли. — отчетливо проговорил Эдвард старший, еще привыкая к неожиданному холоду.

Джонсон слегка кивнул и без слов повернулся к воротам форта, от которых вела та самая массивная каменная лестница. Тич послушно последовал за ним. Туман все еще окутывал форт, а вместе с ним еще и лестницу с портом. Шхуна уже пришвартовалась к самому центральному помосту порта, который был отведен для «Пандоры». Двое морских разбойников спустились и направились к многообещающей шхуне. Около нее уже стояли две фигуры, одна из которых была намного больше второй.

— Вот и наш гость, значиться. — произнес чуть слышно Тич за спиной Эдварда. — Давай-ка я тебя обойду, ведь изначально он писал мне. — и быстро перебирая ногами, обошел Джонсона, устремившись вперед.

Юноша послушно кивнул головой и слегка замедлил шаг. И вот они вдвоем подходят к шхуне. Расстояние уже позволяло отчетливо разглядеть через туман две фигуры стоящих у шхуны. Это были мужчины. Первый был по комплекции больше второго и напоминал Пола, «Великого Голиафа Пандоры». Но даже Пол был чуть меньше этого великана. Одет он был в стандартное одеяние высокопоставленного солдата английской империи: красный мундир, с бело-золотыми пуговицами посередине, белые штаны, которые держит кожаный ремень с блестящей металлической бляхой, коричневатые сапоги до половины голени и шпага, висевшая на левом боку. Кареглазый шатен всем своим видом давал понять, на что тот способен. Второй же человек стоял спиной, не показывая своего лица. На нем был надет коричневый плащ с капюшоном с вшитыми в него тканевыми вставками. Именно так делали не богатые люди, когда вещь либо протиралась до дыр, либо рвалась. Обыкновенные коричневые ботинки были на его ногах, а руки он видимо держал перед собой, не позволяя пиратам своими очами запачкать Его великолепные кисти.