Да, что за задница-то, а?

Подпрыгиваю на кровати и бросаюсь хватать из одежды всё, что попадается под руку. Что конкретно на себя напяливаю, даже не смотрю, торопливо начитывая голосовое.

– А, Василиса Ирискина? Вася она где? С ними? – соплю громче, чем выстреливаю вопросы, натягивая на голову худи Амина.

Да, оно попалось мне случайно. Да, в нём я чувствую уверенность. Нет, оно совершенно не подходит к широким джинсам.

Барсуков испытывает моё терпение. Его меньше чем на одну драку осталось. Меня колотит, как ту селёдку в блендере для паштета.

Кидаю на плечо рюкзак и несусь, сшибая по пути свои грамоты со стен. Прослушиваю послание чавкающего Барсукова.

– Да, ну, да. На неё одну из первых наручники надели, когда она начала качать права и отбивать пленных. Ой,бля..шаурмой обляпался..

Мать твою! Мать мою! Ядрён батон и сраные коромысла!

Дёргаю дверную ручку, со всего размаха впечатываясь в твёрдую мужскую грудь. Белая рубашка и галстук, оцарапавший меня золотой прищепкой. Парфюм отдаёт горьким табаком.

Меня аккуратно отстраняют, а я ещё минуту или две пялюсь в суровое лицо Лебедева.

– Куда-то спешишь? – прошагивает в квартиру, вынуждая меня пятиться.

– Да, спешу, — никак не показываю, что я его побаиваюсь. Есть люди, внушающие страх только присутствием. Так вот, он, именно та самая личность.

– Не спеши. У меня к тебе очень серьёзный и неприятный разговор. Понимаешь, о чём пойдёт речь? – обдаёт таким холодом в голосе. Я невольно обнимаю свои плечи и растираю. Я вижу по его глазам – он вычислил, кто настрочил чёртову статью и пришёл снимать с меня стружку, — Понимаешь. Вот и славно, не придётся долго препираться, — проходит мимо парализованной меня и по-хозяйски осматривает квартиру, пока не исчезает в дверном проёме кухни.

Думая про пытки утюгом, кляпе во рту, о разогретой плойке и прочих приятностях. Плетусь за ним и застаю возле окна.

– Хороший район. Благополучный. Квартира хорошая. Прекрасный университет и светлое будущее. Я почему-то уверен, что ты не хочешь его омрачать, — стоя ко мне спиной, распахивает пластиковую створку и закуривает, выглядя при этом максимально угрожающе.

В коленях концентрируется слабость. Я нащупываю попой стул и бесшумно на него сажусь, уронив на пол рюкзак, но едва удержав телефон, дрожащими пальцами. Криминал никто не приглашал. Он сам пришёл ко мне в дом.

Жутко. Стыдно.

Стыдно. Жутко.

– Я сожалею о статье, — тихо признаюсь, не видя смысла притворяться тупицей.

– Молчи и слушай. Мотивы беспардонной шмакодявки, накатавшей на меня гнусь, не особо интересны. Я таких девиц вижу на каждом углу. Сделать карьеру через постель, не осуждаю, но отношусь без уважения.

– Я не понимаю, на что вы намекаете. Какая карьера? Какая постель?

– Не намекаю, а говорю как есть. Ты присосалась к Амину, чтобы вытянуть из него как можно больше подробностей для сенсации, — твёрдо и якобы дав мне куском слежавшегося асфальта по затылку.

Не отрицаю, что в момент выкладки мои мозги прилично так закоротило. Но не всякий готов адекватно рассуждать, потеряв девственность, а потом выслушав от подруги сущую хрень. Амина я знаю меньше, чем Светку, а репутация у него соответствующая. Список перетраханных им тёлочек, можно продолжать до бесконечности. Половина, таких как Калинина, привирает, но и оставшейся половины достаточно, чтобы поверить в его "подвиги"

– Что за бред ? !!! — возгораюсь гневно, немного очумев от выводов.

– Бред написан в твоей статье. Бред устроили твои друзья – клоуны возле мэрии. Хочешь составить им компанию? Я ведь легко могу испортить не только твою карьеру, но и жизнь, тебе и твоим близким, — запугивает, не повышая голоса. Пускает сизые клубы дыма, прованивая, не знавшие этого тяжёлого запаха, стены.

На улице не мог посмалить, или спецом пакостит.

Сомневаться глупо. Я не глупая. Ловлю причинно-следственную связь мгновенно.

– Не надо ничего портить, — не дрожа, но судорожно вздыхая.

– А раз не надо, то ты прекращаешь встречаться с Амином. Молчишь о Борзом Филе, выкручивайся как хочешь, но причина вашего расставания должна быть убедительной. Я не допущу, чтобы Неля начала волноваться за своего сына и навредила моему ребёнку.

Его волнует Нелли. Его волнует их ребёнок. Амин волнует мало. А я уж точно вызываю отвращение. Плечами Лебедев передёргивает часто, вроде ему противно находиться в одном помещении.

– А если Амин не согласится…

Строгий костюм и белый воротничок стремительно поворачивается. Он,блин, как тот Василиск. Глянешь ему в глаза и каменеешь.