Лэрд торопливо одевался. Если ему суждено подвергнуться оскоплению, он не собирался облегчать палачу эту задачу.

Катарина повернулась к Локлану, в глазах ее плескался ужас.

— Как он нас нашел?

Горец не знал этого точно, но у него были свои предположения:

— Либо он пытал Страйдера, пока тот не сломался, либо его соглядатай оказался умнее, чем мы предполагали.

Катарина, перебросив волосы через плечо, обвела взглядом комнату, словно искала способ сбежать.

— Что мне делать? — спросила она.

У Локлана не было ответа на этот вопрос.

Девушка с надеждой огляделась.

— Бьюсь об заклад, отсюда есть тайный ход. Где-нибудь точно есть. Не может не быть — уж слишком Шотландец одержим.

Та же самая мысль мелькнула и у Локлана, но он подавил ее в себе, осознав происходящее.

— Неужели мы хотим именно этого?

— О чем ты?

Лэрд указал рукой на окно.

— До конца своих дней бегать от твоего отца.

По лицу Катарины было видно, что она охотно продолжит эту игру.

— Разве не на этом мы порешили?

Да, это было так, и все же теперь, когда они, оказались почти лицом к лицу с Филиппом, Локлан не хотел удирать, словно трус в ночи.

Нет! Он не был вором или преступником, подающимся в бега в страхе от содеянного. Он — взрослый мужчина. Он был с женщиной, которую любит. В этом нет ничего преступного. Нет никакого зла.

Мак-Аллистер посмотрел на Кэт. Да, он взял кое-что, ему не принадлежавшее. Но и Филиппу это тоже не принадлежало. Катарина — не вещь. И пришла пора заставить ее отца понять это.

— Я собираюсь поговорить с королем.

Девушка нахмурилась:

— Ты с ума сошел?

Скорее всего. Только глупец мог о таком хотя бы подумать. И все же это казалось лэрду единственным достойным выходом. Несмотря на то, что его отец совершил немало плохого, все же он не учил сына убегать от проблем. С самого рождения Локлану внушали, что нужно твердо стоять на ногах и до конца бороться за то, что важно. А важнее Кэт для него не было ничего. Горец готов был умереть, сражаясь за эту девушку.

— Оденься и будь готова бежать, если моя затея не удастся, — сказал он Катарине.

В ее темных глазах всколыхнулось подозрение.

— А ты сбежишь вместе со мной?

Боже всемогущий! Локлану не хотелось, чтобы Кэт увидела, насколько он не уверен в исходе того, что задумал.

— Да, — ответил он. — Но ради нас я должен хотя бы попытаться поговорить с твоим отцом, прежде чем мы вновь ударимся в бега.

Катарину подмывало накричать на шотландца за его бессмысленную глупость. Ее отец не станет его слушать. Он никогда никого не слушал. Локлану важно только то, чего хочет он сам. А остальной мир пусть катится ко всем чертям. Но она любит этого человека и понимает, что ему необходимо так поступить. Он не сможет жить в мире с самим собой, если не попытается договориться с ее отцом.

— Если тебя убьют, Локлан Мак-Аллистер, видит бог, я тебе этого никогда не прощу!

— Не бойся, я и сам себе не прощу.

Кэт раздраженно застонала.

— Не время шутить.

— А я и не шучу, милая. Поверь, я очень хорошо понимаю, чем все может кончиться.

Катарина снова притянула Локлана к себе и поцеловала.

— Храни тебя бог! А если не убережет, то пусть поможет бежать быстрее ветра.

Мак-Аллистер уткнулся лицом в шею девушки, а затем с усилием оторвался от нее. Бросив взгляд на свой меч, он тут же отказался от мысли взять его с собой. Больше не стоит сердить короля. Пришло время мирных действий.

«Пришло время удирать, ты, проклятый болван!» — шепнул лэрду внутренний голос.

Нет! Пора, как подобает мужчине, посмотреть в лицо отцу Катарины и заставить его понять, что дочь заслуживает большего, чем молокосос, которого ей прочат в мужья.

«Как же всё так дьявольски запуталось?» — мелькнуло у Локлана в голове.

Он остановился наверху лестницы и, посмотрев вниз, увидел Филиппа с двумя его герцогами и несколькими телохранителями-французами. Монарха можно было отличить не только по царственной осанке, но и по огромному росту и лысой голове — он возвышался над окружающими словно башня.

Разглядывая прибывших, Локлан остановил взгляд на входившем в свиту короля палаче. Тот был одет во всё черное и даже лицо его закрывал черный капюшон. Да, король сюда явился явно не для переговоров.

— Кто хозяин этого замка? — вопросил Филипп.

Разиэль, войдя в зал по левую руку от монарха, склонился перед ним в поклоне.

— Мой господин прикован к постели, ваше величество. Он сожалеет, что не может приветствовать вас.

Филипп высокомерно вскинул бровь.

— Не может?