— Так и было. Она не кто иная, как решительная.

— Когда вы все должны… жениться? — это слово с трудом выговаривается.

Мэтт вздыхает.

— К Рождеству.

Я чувствую, как мои глаза расширяются.

— Это…

— Безумие? — заканчивает Мэтт за меня. — Да. Сам знаю.

Мы снова погружаемся в молчание. Воздух наполнился восхитительным ароматом, и я не могу удержаться, чтобы не вдохнуть его. И всё же я чувствую себя немного неуютно. Странно думать, что если мы с Мэттом действительно поладим, то поженимся всего через несколько месяцев. Обстоятельства, которые свели нас вместе, ещё более необычны. Как все шестеро братьев могут жениться к Рождеству?

«Это всего лишь небольшие каникулы, Джен», — напоминаю я себе. «Ты возвращаешься в тур в следующем году, помнишь?»

Верно.

К счастью, когда Мэтт заканчивает наш ужин, мы начинаем непринужденно болтать. Я узнаю, что он юрист и владеет собственной практикой.

— Я немного трудоголик, — признаётся он. — Но больше всего меня радует осознание того, что я усердно работаю и у меня всё хорошо получается.

Когда я расспрашиваю его о его хобби, он говорит, что ему нравится играть в теннис, читать и, о чудо, слушать музыку.

Теперь я могу ухватиться за эту тему.

— Какую музыку? — спрашиваю я, пока он накрывает на стол (он вежливо не позволил мне помочь).

— Любую, — отвечает он. — Альтернативную, гранж и R&B, например.

Я уставилась на него.

— Ты что, шутишь?

— Нет, а что?

Мы садимся лицом друг к другу за великолепным столом, который он сервировал. Лосось отлично прожарен, к нему подаются хрустящий картофель и свежая зеленая спаржа. Теперь, когда я выпила ещё полтора бокала вина, всё выглядит особенно аппетитно.

— Я не знаю, — возражаю я, накладывая себе на тарелку немного еды, пытаясь подавить желание наполнить её до краев. Я умираю с голоду. — Ты просто не производишь впечатления человека, который любит альтернативу, гранж, ритм-энд-блюз. Ты больше похож на «заносчивого костюма».

Мэтт улыбается мне немного лукавой улыбкой.

— Зоносчивый костюм? Я никогда раньше не слышал этого термина. Почему, ты думаешь, что я предпочитаю оперу, фортепиано и легкий джаз?

Я ничего не говорю, вместо этого откусывая огромный кусок картошки. Это именно то, о чём я подумала.

Когда я не отвечаю, он смеется и качает головой.

— Вполне справедливо, — говорит он. — Мне тоже нравится такая музыка. Но я скорее послушаю «Радиохэд», «Гарбейдж» и Дрейка, чем Пласидо Доминго.

— Боже мой, я обожаю «Гарбейдж»! — восклицаю я, чуть не роняя вилку от волнения. — Ширли Энн Мэнсон — одна из моих самых больших вдохновительниц как вокалистки. Но если ты намекаешь на то, что «Гарбейдж» — это гранж-группа, я вынуждена тебя поправить…

Наша беседа становится лёгкой, непринуждённой, сосредотачиваясь на теме, которую я знаю и люблю больше всего. У меня давно не было такой динамики в обсуждении музыки, даже когда я проводила всё своё время с музыкантами. Мэтт на удивление хорошо разбирается в этом предмете; он говорит, что любит читать биографии музыкантов и раньше играл на гитаре и фортепиано.

— Я больше не занимаюсь ни тем, ни другим, — говорит он, — но у меня все еще есть «Лес Поль» (прим. электрогитара) в гараже.

— Ты должен как-нибудь показать мне её! — молвлю я с волнением.

— Я был бы рад, — улыбается он.

Когда мы заканчиваем с едой, мы всё ещё непринужденно болтаем, наши тарелки и бокалы пусты. Я нахожу, что он заставляет меня смеяться почти без усилий, и мне приятно отметить, что я тоже заставляю его смеяться. Думаю, что я забавная, но другие не всегда разделяют это мнение, поскольку мой юмор часто называют «дерзким». Мэтт, однако, похоже, ценит это и даже отвечает мне взаимностью.

— Ты настоящий музыкальный эксперт, — произносит он.

— Да, но это было всей моей жизнью долгое время, — отвечаю я. — Держу пари, ты настоящий эксперт в области права.

Он морщится.

— Ауч. Это должно было прозвучало как оскорбление?

— Может быть, немного, — ухмыляюсь я.

— Я запомню это, — отвечает Мэтт, и в его словах слышится намёк на флирт. Я заставляю себя выдержать его взгляд, и я делаю это до тех пор, пока мы оба нахально не улыбаемся друг другу. Я чувствую, что краснею, и, наконец, отвожу взгляд. Как можно быть таким сексуальным, как он?

Когда мы убираем тарелки и прибираемся на кухне, я не могу сдержать зевоту.

— У тебя был тяжелый день, — замечает Мэтт. — Ты хочешь отправиться в постель?

«С тобой?» — чуть не говорю я, но потом вспоминаю, что была рада, что у меня есть свободная спальня.

— Да, наверное, мне стоит, — признаю я. — Но спасибо тебе за ужин и беседу. Это было действительно приятно.

Он легко дотрагивается до моей руки. Когда его кожа касается моей, между нами снова возникает то же ощущение, что и в аэропорту.