Телодвижения Оно-э, естественно, не остались незамеченными Ингваром. Тот, не опуская поднятую руку, немного развернулся корпусом и посмотрел на Оно-э, нахмурив брови, перевел взгляд на Николая.

После нескольких возгласов класс замер в ожидании трагедии в одном акте, акте быстрой, жестокой и кровавой расправы над Николаем Еремчуком.

Несколько мучительно долгих секунд и Ингвар опускает поднятую руку, а затем протягивает её Еремчуку, наконец-то определив, кто будет его первым другом:

— Ингвар.

— Николай, — удалось справится тому и со своим голосом, и со своей рукой, которую аккуратно пожал Ингвар.

— Не обращай на неё внимания, хотя это удивительно, что она заметила кого-то ещё. — прокомментировав поведение Оно-э, Ингвар опять развернулся к учителю и поднял руку.

Не обращать внимания на Оно-э было сложно. Такая красавица, ровные белые зубы, милая ослепительная улыбка, а ещё эта грудь, туго обтянутая платьем. Правда всё стало гораздо легче, когда он заглянул ей в глаза: абсолютно пустой, пугающий и бессмысленный взгляд действительно больного человека, который резко отличался от выражения её лица. Казалось, что она даже смотрит сквозь него, не замечая. Николай был в чём-то похожей с Ингваром ситуации: он заботился и о часто болеющей младшей сестре, и о слепнущей матери, поэтому ему казалось, он понимал Ингвара и сочувствовал ему. Также появились сочувствие и жалость к Оно-э, которые убрали все другие мысли и порывы.

Николай выдохнул с облегчением и спокойно вернулся к уроку, полагая, что ничего страшного уже не будет. Но он ошибался, ад только начинался, ведь на следующей перемене Ингвар подошёл к своему новому другу, и на следующей, на каждой перемене подходил. Интернет, да и внимательное отслеживание разговоров парней во время общей работы на выходных оставили у Ингвара чёткие представления об интересах современных парней-подростков: марка телефона, планшета, характеристики компьютера, какие шмотки носишь, достижения в популярных компьютерных играх, алкоголь, иногда наркотики, сила и главное, сколько у тебя было девчонок. Вот и пытался он на переменах зацепиться за какую-либо из этих тем и пообщаться с Николаем, в ответ получая либо ожесточённое молчание, либо короткие односложные ответы. Такие мелочи не могли остановить Ингвара, поэтому к концу учебного дня Ерёма уже практически рычал на того, и класс, который был немного в курсе семейных обстоятельств и финансового положения Еремчука, понимал почему. Скворцова, проявив финансовую смекалку, тут же организовала тотализатор: отхватит сегодня Ерёма или всё-таки нет. Зная о стандартах поведения и мышления одноклассников, была уверена, что будут ставить на то, что отхватит, а её интуиция говорила, что даже если Еремчук и бросится на Ингвара, тот его трогать не будет, но больше она верила в то, что у Ерёмы хватит мозгов не бросаться на Психа, поэтому можно было и срубить деньжат.

Так и произошло, учебный день закончился, а Николай оставался цел и невредим, и попытался ускользнуть, как обычно, в библиотеку, и даже думал, что скрылся, но на входе в помещение его опять догнал Ингвар, ведя за руку Оно-э.

— Может сходим в кафе? На выходных пирожные всем понравились, покажу какие самые вкусные — преследовал Ингвар своего друга и в библиотеке.

В ответ раздался скрежет зубов и слова:

— Я пришёл сюда заниматься, и до вечера буду тут, а потом пойду в садик за младшей сестрой.

— А чем занимаешься?

— Много чем. Историей, математикой…

— И зря, неправильная ваша математика — не задумываясь выпалил Ингвар.

— Что значит неправильная и почему ваша, а ваша какая? — тут же проявил интерес Коля, подозрительно прищурив глаза.

— Эээ… — начал чесать затылок Ингвар. — Это я так просто сказал, ты же любитель математики.

Вроде как выкрутился он, ведь Селена продолжала их просвещать и математика, которую преподавала она, отличалась от той, которую преподавали на этой планете, а этого он рассказать не мог.

— А почему неправильная, ну это… смотри… — начал как мог объяснять Ингвар, доставая свой айгод 90 про. — Я вот как думаю, у меня есть один телефон. Отними у меня два телефона.

— Это что за прикол? Мне сил не хватит у тебя что-то отнять.

— Неее, вот так сделаем — положил Ингвар свой телефон на стол. — Отними от телефонов, что лежат на столе, два телефона, сколько останется?

— И что это значит?

— То, что математически эта задача решается очень просто: один минус два равно минус один, а вот практического решения она не имеет. И получается, что математика, как универсальный язык описания окружающей действительности, может её описывать недостоверно, поэтому я и думаю, что она неправильная. — продолжал выкручиваться Ингвар, вспоминая некоторые пояснения Селены.

— Хм… интересно — с ещё большим подозрением смотрел Коля на Ингвара. — Я подумаю над этим, но сейчас хотелось бы позаниматься…, в тишине…, одному…

Ингвар и сам был рад прекратить пошедший не в ту сторону разговор, поэтому отправился с Оно-э домой. А на следующий день подошёл уже с другой темой, актуальной для этого мира, не касаясь скользких математик, физик и прочих химий.

— Слушай, я же вижу эээ… вижу, как ты двигаешься… у тебя хорошие задатки физические, но мышц мало, тебе бы набрать массы, стал бы очень крепким и к тому же резким пацаном. Тут как раз Джерри Дмитриевич говорил, что Стиг Семёнович занимается пересмотром программы физической подготовки, давай подойдём к заучу, попросим для нас индивидуальную программу, подкачаем тебя — от девчонок отбоя не будет. Классная идея?

Еремчука очень сильно перекосило. Мало того, что Ингвар опять затронул больную тему девчонок, прошёлся по его тщедушному телу, заняться которым не было ни времени, ни нормального питания, так ещё и приплёл сюда возможность остаться запертым наедине в маленькой комнате с Психом и Ужасом. Вот и скривило его так, что случайно услышавшей это Скворцовой, совсем не отличающейся сочувствием и сердобольностью к своим одноклассникам, стало Колю жалко и она на следующей перемене, пока переходили в другой кабинет, сама подошла к Ингвару, отвела его в сторонку и рассказала всё, что знала о происходящем в семье Еремчука. Только быстро убежала, мысленно прося при этом прощение у Ерёмы за то, что, желая ему помочь, видно, сделала только хуже, так как увидела вместно осознания совершённых ошибок радостный оскал на лице Психа.