— Плохо… Очень плохо! Валентин просил опустить до 200 тысяч. Кхе-кхе, так тут ещё и погрешность. Ладно, выключай.

— Корабль деактивирован.

Старичок развернулся к компьютеру и заметил нас. Он резво, даже слишком резво для его возраста, подскочил к нам.

— Элис, дорогая, привет, как себя чувствуешь? — он смотрит на меня и прищуривается. — Неужели кавалера себе отыскала? Правильно! Давно пора.

— Давно уже нашла, дедуль, это Саймон, — смущённо ответила Элис. — А это Альбштейн. — Обращаясь ко мне сказала она.

— Ох… Ох… Саймон ну неужели! — Альбштейн взял меня за левую руку. — Совсем младенцем тебя ещё помню. Кхм. Что это у тебя с рукой?

— Боевое ранение, — растерянно ответил я. — Или вы про протез? Это Фей’джи. Брейсер, поздоровайся.

Фамильяр отцепился от моего плеча и шариком завис в воздухе между мной и Альбштейном.

— Ох-ох… Слышал я что-то об этом от Валентина. Кхм… Неужели он живой?

— Здравствуйте, живой, — ответил Брейсер.

Корабль вдруг завибрировал и вновь засветился, издав громкий звук.

— Тревога. Тревога. Дедал активирован, мощность две тысячи мегазитов и растёт, — запищал электронный голос.

Глаза учёного загорелись, он подбежал к компьютеру и уставился в экран, а затем начал суматошно нажимать на кнопки.

— Компьютер, активировать цепь безопасности "1". Включить тормозные колодки.

— П-Реактор нагревается, активирую цепь безопасности. Мощность две тысячи семьсот. Внимание: Критическая температура, запускаю процедуру деквантации.

Корабль, будто раскалённый кусок металла, нагревает воздух вокруг себя. Тот, смешиваясь с окружающим нас прохладным штилем, образует мощные порывы ветра. Ещё немного и хлопковый халат профессора сработает как парашют. Ритмичные пульсации Пумы, исходящие со стороны двигателя, по нарастающей усиливаются. Они ударами проникают внутрь, как звуковые волны, заставляя тело трепетать.

— Стой! — заорал Учёный. — Активируй двигатели на полюсах с одинаковой мощностью, постарайся компенсировать перегрузку. Брейсер, видимо поняв в чём дело, отлетел на несколько метров от корабля.

— Мощность падает, — вновь запищал голос. — Две триста. Тысяча восемьсот. Тысяча сто. Четыреста, — небольшая пауза. — Реактор стабилизирован.

Выбросы Пумы прекратились, а у Альбштейна, кажется, чуть не встало сердце. Он взмахом руки создал под собой что-то наподобие кресла и плюхнулся в него без сил.

— Крхм… Вот она — последняя и столь необходимая переменная. Учёный выглядит измотанным, но счастливым. За предыдущих тридцать секунд он успел состариться ещё лет на десять. Лобная доля его головы, покрывшись тонким слоем пота, блестит и отражает свечение кристаллов.

— Саймон, позволь мне кхм… рассказать тебе про этот кхм-кхм… корабль, — он протёр лоб и щёки от пота в лёгкой одышке. — Дедал, разработанный мной, станет нашим козырем в борьбе с Катарсисом. Теперь точно станет, — он посмотрел на Брейсера. — Только мне понадобится, если ты не возражаешь, конечно, помощь твоего компаньона.

— Я не в силах решать за него, но думаю, что Брейсер не откажет вам. А в чём, собственно, заключается проблема? — спросил я.

— Я не буду утруждать тебя нудными рассказами о создании этого корабля, но скажу, что нам никогда не удавалось кхм… накопить достаточное количество энергии для его запуска, а твой друг может в этом помочь.

Брейсер по своей воле остался помогать Альбштейну с Дедалом. Он сказал, что ему понадобится ещё несколько дней. Я очень устал. В бесконечности космоса вновь звучат взрывы. Что удивительно, со стороны Javelin’а воюют в основном роботы и беспилотники. Из немногочисленных источников мне удалось узнать, что людей в Javelin’е загоняют в тюрьмы, а кто не согласен — убивают. В это сложно поверить…

Пока Альбштейн вместе с Фей’джи улучшают корабль, Элис настояла на полёте в это «крутое место».

Всё-таки чувства к ней совсем не ослабели, только лишь спрятались за ужасами жизни, а сейчас вновь расцветают.

Теодор, как ты там? Я скучаю. Скорее всего, мы больше не свидимся, но, где бы ты ни был — желаю тебе всего самого наилучшего!

Элис разбудила меня глубокой ночью, когда м-кварк кристаллы были почти полностью отключены, а жеоду, бороздящую космос, окутал его мрак. Мы тайком, в полуприсяде пробежали слой жилых зданий и, огибая охрану с яркими фонариками, забежали на борт Чарминга. Медицинский отсек корабля дополнился совершенно неуместным, но на вид очень удобным, диванчиком, стоящим по центру у одного из краёв корабля.

— Приветствую, Элис, Саймон. Я не получал разрешения на вылет, по какому поводу? — встретил нас холодный голос корабля.

— Чарминг, дорогой, разве Валентин не оповестил тебя в частном порядке? Он просто не хотел, чтобы люди начали переживать, но, клянусь своим именем — он в курсе.

— Я не буду с вами спорить. Так или иначе у вас есть код к системе. Куда направляемся?

— Scientia-bq. Альбштейн попросил привезти важную деталь оттуда.

— Ваш пульс учащён.

— Ну пожалуйста… — заумоляла Элис.