– Но мы должны схватить того, кто напал на вас...

– У него было достаточно времени, чтобы уйти. Оставьте его в покое.

– Разве мы не должны искать... улик или чего-то еще?– Роджер неопределенно помахал рукой.

Лоуренс слабо улыбнулся. Первые несколько слов его ответа заглушил длинный раскат грома.

Кверрин удивленно поглядел вокруг. Казалось, на этот раз он начал терять обычное хладнокровие.

Лоуренс сказал:

– Вот вам и ответ. Этот проливной дождь смоет все следы.

Рассел Крэйг отвернулся от окна.

– Это истинная правда,– заметил он. – Посмотрите, Роджер, мой мальчик. – Он указал на окно. – Наши собственные следы исчезают на глазах.

Кверрин ответил не прямо:

– Что ж, очень хорошо. – Он вопросительно посмотрел на Лоуренса: – Что посоветуете вы?

– Все, что я могу предложить,– сказал Олджи, садясь вертикально,– это политика – ай!– строгого ничегонеделания. – Он дотронулся рукой до головы. – Другими словами, это все, что мы можем сделать. В настоящий момент, по крайней мере.

– Вы,– строго заявила Одри Крэйг,– сейчас ляжете в кровать. Немедленно!

Он улыбнулся:

– Неплохая мысль. Сегодня вечером я должен быть в рабочем состоянии.

Роджер откашлялся и резко сказал:

– Вы не в такой форме, чтобы нести ночную вахту. Разве нельзя отменить всю эту ерунду с охраной?

– Это разумно, мой мальчик,– воскликнул дядя Расс с другого конца комнаты и нетерпеливо добавил: – Позвольте мне сегодня вечером занять ваше место.

Лоуренс увидел испуг в глазах девушки и успокаивающе улыбнулся ей.

Кверрин сухо бросил через плечо:

– Я бы предпочел, чтобы вы этого не делали, спасибо.

Это было почти оскорблением. Казалось, что Роджер и Одри полностью разделяют мнение Стива Касла о надежности Рассела Крэйга.

– Никто,– твердо заявил Лоуренс,– не займет моего места сегодня вечером. Я приехал сюда, чтобы защитить вас, Кверрин, и, черт побери, собираюсь это сделать. – Он встал. – Но теперь,– добавил он с сожалением,– мне нужен отдых.

Он вернулся в свою комнату, опираясь на руку Роджера, и был рад, что по дороге они не встретили Питера. У него не было никаких сомнений, что младший Кверрин тут же ударится в панику, услышав новости, и чувствовал себя не в том состоянии, чтобы справиться с ним.

Достаточно странно, но его собственное настроение даже улучшилось. Удар по голове был болезненным, но, по крайней мере, оказалось, что его противник никакой не призрак. Противник был бродягой и испугался.

С таким будет легко иметь дело...

Это было до того, как вокруг них закрутился кошмар.

Олджи Лоуренс поглядел на наручные часы: тонкие черные стрелки на золотом фоне стояли под прямым углом, показывая девять часов.

Молодой человек вздохнул, провел длинными пальцами по гладким светлым волосам и уныло сел.

Несколько таблеток аспирина и краткий сон сильно уменьшили постоянное пульсирование в висках, и его физическая слабость полностью исчезла, но что касается ясности мысли – он был далек от лучшей формы.

Не то, чтобы это имело значение. Меры были приняты, и все должно сработать. Кроме того, у него имелся надежный союзник.

Джон Хардиндж. Лоуренс опустил ноги на пол. К настоящему времени сержант, вероятно, уже прибыл. Нужно пойти вниз и поговорить с ним: необходимо рассказать про инцидент в саду.

Удар по голове лишил Олджи обеда, хотя сэндвичи вновь были доставлены в его спальню – на сей раз дерзко привлекательной молодой горничной в черном платье, плотно обтягивающем красивые бедра.

Он вежливо поблагодарил ее, и она вознаградила его эффектным выходом, который продемонстрировал во всей красе ее ноги.

Это привело к новому приступу боли в висках – он застонал и прекратил думать на фривольные темы... Его охватило неопределенное волнение.

Внизу в гостиной сержант Хардиндж тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Одри Крэйг в настоящий момент удалилась вместе со своим дядей в библиотеку и оставила сержанта наедине с Кверринами, что сделало беседу трудной. Тон Роджера, этакая покровительственная снисходительность, едва ли помогал.

Фактически они были не знакомы, а ввиду сложившихся специфических обстоятельств их первой неофициальной встречи неудивительно, что оба чувствовали напряжение.

Роджер, конечно же, считал присутствие Хардинджа, как и саму охрану, абсолютно ненужными. И едва скрывал свое мнение.

Кверрин, сильный человек, был бы удивлен, узнав, что в уме сержанта он фигурирует просто как некий символ. Как о личностях, Хардиндж намного лучше знал об Олджи Лоуренсе и Питере Кверрине: один с безошибочным интеллектом за внешней леностью, другой – сгусток непрерывного волнения.