— Понять что?

Кухарка вскочила, грюкнув кулаками об стол, и зло сверкнула глазами.

— Пока мы тут оплакиваем Хельвдана, ты, только узнав, что его не стало, прыгаешь в постель этого ирода! И хватает же смелости и наглости заявиться после такого сюда, да ещё и спрашивать, что не так! Играешь на публику с первых минут, как появилась здесь, под стать тому, с кем связалась! Уходи! Глаза б мои тебя не видели…

— А мою версию не интересно узнать? Послушали одну служанку, сделали выводы и возненавидели, значит, не дав даже шанса оправдаться. Хельвдан бы выслушал всех, и только потом искал правду, — я распалялась всё больше. — А вы с порога рот затыкаете, не зная всего, что случилось за той клятой дверью!

— Не смей своим грязным ртом, девка, имя его упоминать! Да простят меня боги, — она толчком выпроводила меня наружу и заперла дверь, за которой тут же послышались глухие завывания.

— Да твою ж… — руки дрожали, сердце ухнуло в пятки.

— И правильно она тебя выставила, — раздалось за спиной.

Тонкий голос девушки был неровным и резким, словно звон металла.

— Лея, ты всё не так поняла, — стиснув зубы, старалась сохранять тон ровным.

— А по-моему, там иначе нельзя было понять, — личико скривилось в отвращении. — Я уступила тебе его, ведь верила в вашу светлую взаимную любовь, верила, что он будет счастлив, а ты просто предала его.

— Лея, — угрожающе зашипела. — Не было никакого предательства! Я понимаю, как это выглядело, но это был единственный короткий поцелуй, который я не ожидала, не хотела и понять ничего не успела. Больше ничего не было! Я же оттолкнула его!

— Поэтому ты провела в покоях Его Величества всю ночь? — тонкая бровка взмыла вверх.

— Он спал на полу, отдельно! — кровь вскипала в венах, пробуждая натуральный гнев.

— Император? На полу? Не смеши. Кто поверит в эти жалкие оправдания? — скепсис в её голосе смешался с горечью. — Оставь нас всех в покое, Мирана, дай спокойно проститься с Хели. Не мозоль глаза, не делай нам больнее. Ты предала не только господина де-Мирта, ты предала и Парису, и всех, кто хорошо к тебе относился. Никто из нас не ожидал, что ты окажешься такой…

— Так значит? Вы здесь все святые, а я предательница? Хорошо. Будь по-вашему. Если уж вы обвинили меня, то пусть это не будет беспочвенно! — чуть ли не плюнула в неё и почти бегом рванула в темноту коридора.

Да что они вообще вообразили?! Выставили меня продажной тварью! Вот именно! Пришла бы я к Парисе, если бы действительно было так, как рассказала Лея? Да я… Да мне бы духу не хватило показаться им на глаза. Какой же нужно быть падшей, чтобы сотворить такое. Неужели Париса и впрямь поверила в то, что я могла бы так поступить?

Выбежала на улицу. По узкой тропе сада, подальше от случайных взоров, добралась до площадки на высоком утёсе. Дошла до края. Вдохнула полной грудью. Внизу плескались штормовые волны, а высоко в небе тревожно кричали птицы. Прохладный ветер ловил растрёпанные волосы, игрался ими, перебирая, ласкал лицо прядями. Потемневшие тучи клубились над головой. Первые капли траурного дождя тронули кожу, утихомиривая бурлящий внутри гнев.

Отчаянье поглотило полностью. Наверняка и Вэну на хвосте весточку уже принесли, так что нет даже смысла идти к нему за помощью. Меня ненавидит весь дворец. У меня не осталось союзников. Я осталась одна. А была ли я хоть когда-нибудь по-настоящему не одна? Спросила у океана. А в ответ он лишь маняще пенил волны, то скрывая, то открывая свою глубинную темноту. Призывно бил в скалу, то с одной стороны, то с другой. Прикрыла глаза и почувствовала, как дрожит земля под ногами от каждого удара водной стихии.

— Прости меня, Хельвдан. Я всё время ошибаюсь. Будто проклятье. Будто болото, в котором я лишь глубже тону от любой попытки выбраться. Чем сильнее гребу, тем быстрее затягивает ко дну. А есть ли дно у этой трясины? Или мне теперь вечно тонуть? Как бы там ни было, я всё равно не могу сидеть сложа руки и наблюдать, как в лёгких кончается воздух. Надеюсь, ты оттуда видишь, что я не предавала тебя. Надеюсь, веришь, что я твоя. Была, есть и всегда буду. Хотя бы ты… Я клянусь тебе. Клянусь…

Подставила лицо небу, раскинула руки в стороны. Дождь послушно смывал тяжесть сомнений и страха. С каждой каплей тело становилось легче, а чувство вины растворялось холодной водой и стекало к ногам.

— Мира! — крепкие руки обхватили сзади и дёрнули назад. — Ты в своём уме? Ты что делаешь? — испуганный взгляд Калантиэля наткнулся на мой, абсолютно спокойный.

— Я согласна.

— Что? — он непонимающе уставился, крепко удерживая меня за плечи.

— Я согласна, Калантиэль.

Свадьба была назначена на четвёртый день, сразу после трёхдневного траура по Хельвдану де-Мирту. На эти дни Солнечный Дворец окрасился чернилами из тёмных одеяний всех жителей и служащих. Мрачными тенями сновали туда-сюда люди под окнами, а я так же мрачно безвылазно сидела в своих покоях в чёрном платье, провожала взглядом капли, что наперегонки стекали по стеклу, и считала секунды, минуты, часы. Не хотелось ни с кем сталкиваться, терпеть кривые взгляды и перешёптывания.

Время тянулось медленно и тревожно. По ночам начали сниться кошмары, в которых проигрывались самые жуткие сцены смерти Хельвдана. Мечи, протыкающие тело насквозь. Копьё, что из раза в раз разрезало воздух с тошнотворным свистом и вонзалось в грудь. Обломки стрел в теле, из-под которых сочилась кровь. Тонкое лезвие кинжала, рассекающее плоть обездвиженного пленённого главнокомандующего. Было страшно ложиться спать, и не спать тоже было страшно. Пропал аппетит. Иногда сквозь безразличие пробивались мысли «а правильно ли я поступаю?», но аргумент, что у власти я смогу хоть что-нибудь сделать, быстро запихивал все сомнения туда, откуда они вылезали. В голове строились разные вариации будущего. И ни одна мне по-настоящему не нравилась. Нигде не было не то, чтобы счастья, а даже простого спокойствия. Нигде не было Хельвдана. Но я знала для чего и ради кого это делала. И, если мне помешает сам Калантиэль, я найду способ от него избавиться.