— Почему же они не подняли тревогу и не поспешили на помощь людям, оборонявшим базу?

Заменгоф отвечать хотел не очень. Пришлось снова рычать, на психику давить… По итогу выяснилось, что вся база разделена на зоны. И персоналу из одной зоны под страхом немедленного увольнения запрещено даже разговаривать с персоналом другой. Они и обедают в несколько смен, не пересекаясь. И стрельба в первом круге уже случалась — два раза медведи проникали внутрь, и их пришлось ликвидировать.

— Простите, фрайгерр, это всё-таки не военная, а научно-исследовательская база. И мы не предполагали, что союзники… тем более союзники!.. напустят на нас Высшего оборотня.

Ага, Высшего… Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд… Ну, маманя!

Мама страшная!

Ага! Иногда бывает.

— Предполагай не предполагай, всё равно это глупость. У русских и своих оборотней хватает. Давай, в казарму пилотов двигаем.

— Как прикажете, фрайгерр, но там не только пилоты, там и остальной технический персонал. И в столовой две официантки и два повара.

Ни хрена мы базу у себя под носом профукали! Две смены пилотов, техники, официанты, повара! Научные, мать их, исследователи!

— Сначала к пилотам.

— Слушаюсь.

Дверь в казарму оказалась братом-близнецом двери в ангар. Такая же тяжелая и толстая. А сама казарма пилотов представляла собой высокий зал с двумя ярусами небольших комнат по периметру. Ну и столами в центре, за которыми сейчас сидело несколько человек. И не успел Заменгоф что-то сказать, какой-то пацан истошно заорал и принялся в меня стрелять. Ага, из пистолета. В белого медведя. Ладно бы ещё из револьверта. Там патрон всяко мощнее… Тем более, что щит-то я не снял и сейчас переливался красноватым маревом. Представляю, как это было жутко. Тут и так морду от крови, уже слегка запёкшейся, не оттёр, так ещё и щит спецэффектов доставляет…

А потом к стрельбе присоединились вообще почти все. Я стоял как новогодняя ёлка в огоньках рикошетов. И что характерно, совершенно не чувствовал упадка сил. Вот что Облик животворящий делает!

Я самый сильный! — шевельнулось на заднем плане.

Знаю! Привычно отозвался я.

Нет! Мы самые сильные!

О как? Но пора этот цирк заканчивать! Я поднялся на задние лапы, во весь свой чуть не пятиметровый рост и рыкнул:

— Фояр айнштеен! — Уж стандартные фразы из военного разговорника я знал на нескольких языках. Устав терпеть вспышки, проревел уже по-русски, чтоб до самых тупых дошло: — Прекратить огонь!

Но стрелять перестали не поэтому. Судя по всему, у половины тупо закончились боеприпасы. А остальные прекратили стрельбу, видя бессмысленность происходящего. Хотя не все. Тот самый пацан, что принялся стрелять первым, бросился на меня… и попытался ударить… стулом.

— Думкопф! — рявкнул я ему прямо в лицо.

Пацан побледнел и плавно стёк в обмороке.

— Эмме всегда отличалась некоторой неуравновешенностью, — задумчиво проговорил доктор, выходя у меня из-за спины, где благоразумно спрятался на время стрельбы. Почему-то он верил в мою мощь гораздо сильнее, чем в ручное оружие своих соплеменников.

— Эмма? Это девушка? У вас берут в пилоты девушек? — Ошибиться было невозможно, на лежащей фигуре был стандартный комбинезон пилота, который у разных стран отличался лишь деталями да цветовой гаммой, обычно темной. — Куда катится мир? Так, доктор, тут все знают русский?

— Да, одним из условий работы здесь было знание языка. Некоторые знают даже чукотский! — почему-то с гордостью произнёс Заменгоф. Наверное, это он его и знал.

— Слушать меня всем! База захвачена… Мной! Как вы могли убедиться — ваше оружие бесполезно! Если желаете стать моим обедом, милости прошу! — Я улыбнулся, показав полный набор зубов. — Ваша казарма будет заблокирована. Любого, предпринявшего попытку покинуть это помещение и тем более любого замеченного в коридорах — съем! Доктор, тащи эту дуру, это мой сегодняшний ужин!

Кажется, я перестарался. Эта самая Эмма очнулась посреди моей пламенной речи и, судя по запаху, обоссалась, а потом снова грохнулась в обморок.

— Слушаюсь! — А вот Заменгоф вообще не страдал сантиментами. Сказали: «тащить на ужин» — он и потащил. Что характерно, за ноги.

ДРУГАЯ МОРАЛЬ

Мы вновь вышли в коридор.

— Теперь в столовую?

— Давай.

Так и шли, сначала доктор, который волок Эмму, потом я. В столовую вели широкие двустворчатые двери со стеклянными вставками — для разнообразия, видимо. Доктор отпустил одну ногу Эммы, которая брякнулась о пол, и открыл одну створку.

— Сразу им скажи, что если будут визжать — съем их!

— Понял, фрайгерр.

Через некоторое время я подцепил дверь когтем и зашёл в столовую. Огляделся. А чего я ожидал? Совершенно спартанский армейский интерьер. Голубые стены, белые столы. На стенах, разве что, пара картин. Пейзажики какие-то городские. Около раздаточной замерли четыре человека в белой поварской одежде. Две девушки, женщина и пожилой мужчина. Рядом с ними стоял доктор и что-то эмоционально объяснял. Бешеная Эмма сидела у их ног, прислонившись к прилавку, и с округлившимися от ужаса глазами переводила взгляд с одного на другого.