Повар отнекивался и утверждал, что «портить еду» не собирается, поскольку дорожит своей шкурой. Причём он так и сказал — «шкурой». И вообще, мол, может, её и выбрали в жертву, поскольку девственница. А официантки поддакивали, что если он её нечаянно испортит, неизвестно ещё, кого в таком случае сожрут.

Когда я протиснулся в дверь, вся честная компания, как по команде, замолчала и выстроилась перед прилавком в маленький строй. Причём девушка-пилот тоже. Эмме была вымыта, одета в поварскую белую одежду и фуфайку. Рядом стояла тележка с огромным баком. Так, это — требуемое мясо. Рядом с баком был втиснут рулон ветоши. Видимо, для моей лежанки.

— Пошли! — От моего рыка «жертва» подпрыгнула и отчаянно оглядела поваров. Но никто из них даже слова ей не сказал. — Тележку катить сама будешь. Иди за мной.

— Д-да… — Она коротко всхлипнула и толкнула свою «последнюю» ношу.

Идиоты непуганые!

Почему? Как раз пуганные.

Да это поговорка такая.

Знаешь, а мне эта самка нравится, — внезапно подумал Зверь. — Не ноет. И в том ангаре она единственная на нас бросилась в рукопашную. Есть в ней чего-то такое… наше… звериное… Тока дура она. Молодая дура. Неожиданно закончил он.

Ну, давай тогда не в камеру её, а в лазарет определим. Медсестричке, по-любому, хоть какой помощник нужен будет.

Давай. Только ты сам ей всё объясни. Я с самками плохо разговариваю.

Хорошо.

Я обернулся к девушке, выплюнул на пол кулёк с блокираторами.

— Эмме… — Она подпрыгнула и споткнулась о тележку. Чуть не перевернула моё мясо, пень горелый! — Во-первых, для тебя самое главное сейчас — я не собираюсь тебя есть. Ясно? Кивни.

— Д-д-а! — Она так отчаянно закивала, что я на секунду подумал — у неё голова отвалится.

— Второе. Я вначале хотел запереть тебя в тюремных камерах, но потом передумал. Сейчас мы идём в ваш лазарет. Там лечат моего друга. Поскольку доктор Заменгоф — всё, будешь помогать медсестре. Сможешь? Кивни. Один раз кивни. Молодец. Ты с Ильзе знакома?

— Да. Мы даже жили в одном районе. Только она на медицинские курсы поступила, а я на механические…

— И зачем тебе быть пилотом? Грязно, тяжело, да и убить могут. Или съесть.

Она люто побледнела.

— Мне очень нужно деньги заработать. Много.

— И зачем? Хотя давай ты на ходу расскажешь. И положи вот это в тележку, — кивнул я мордой на измусоленный свёрток. — Ну, рассказывай.

— Сестра очень больна. А маги-лекари, особенно в области восстановления лица, просят просто несусветно много.

— И поэтому ты нанялась пилотом на базу, где кормят белых медведей людьми? И я не себя сейчас имею в виду. А простых медведей. Там, за воротами. Я мотнул головой.

— Но это же трупы! Их же специально привозят из европейских моргов.

— Ага, рассказывай сказки мне. Это ж золотые трупы будут. Ежели их аж из Европы сюда везут.

— Ну, может, не из Европы, а из Америки или этой… Канады. Я не знаю точно, но то, что это трупы, видела сама.

Я помолчал.

— Эмме. Тут кормят медведей трупами людей! Да даже трупами! Это же за гранью!

— А вы…

Я взревел:

— А я ещё никого не съел! — Да что же это такое! Я так гордился тем, что сумел заставить Зверя не жрать людей! А уже второй раз обвиняют!

Дурак молодой был. Извини.

А сейчас не молодой?

Не-е-е, вырос! Я сейчас у-ух!

Ага.

Некоторое время мы шли молча. Эмме катила столовскую тележку и сосредоточенно молчала. Потом разродилась:

— Извините. Я совсем не хотела вас обидеть. Можно вопрос?

— Давай.

— А в госпитале ваш укротитель лечится?

— В смысле? — От неожиданного вопроса я аж остановился. — В смысле, «укротитель»?

— Ну-у, у каждого Легендарного Зверя есть свой хозяин. Мне бабушка рассказывала… — совсем тихо закончила Эмме. А потом, словно воспряв, закончила: — А вы точно Легендарный! Я же видела, как вас пули не брали!

— А то, что я разговариваю с тобой сейчас, тебя не удивляет?

— Ну так я же говорю — Легендарный.

Давай ей врать не будем, а?

Почему?

Она забавная!

Хорошо.

— Эмме, вынужден тебя разочаровать. Я маг-оборотень.

Она вздохнула.

— А я так хотела хоть одним глазком взглянуть на сказку…

Тут мы подошли к вырванной решётке и разорванным трупам.

— Вот тебе сказка. Страшная-страшная.

Она тряхнула головой.