Впрочем, насколько я мог видеть, следы боев нигде не доходили до последней линии укреплений.

Аэропорт располагался практически сразу за линией обороны. Взлетное поле с двумя полосами для самолетов и дюжиной причальных вышек было с трех сторон огорожено кирпичными пакгаузами, служившими одновременно и складами, и защитой. С четвертой стороны тянулся хиленький на вид заборчик, вдоль которого, впрочем, прохаживались часовые с винтовками.

"Посейдон" причалил к крайней вышке, и мне опять выпало тащить тяжелый саквояж профессора. К счастью, у этой вышки был собственный лифт, а внизу нас уже встречали. Встречавшим оказался смуглый магометанин в потертом инквизиторском плаще с полумесяцами на лацканах и с белой чалмой на голове. Его лицо было скрыто серым платком, который он, впрочем, сразу опустил, чтобы мы могли видеть с кем имеем дело.

С началом конца света все конфликты между конфессиями отошли на второй план. Слишком уж многое перешло из категории веры в категорию неоспоримых фактов. Ад, демоны, прочая нечисть, розы-ангелы… Оставалось поспорить разве что о том, как выглядел бы Господь, если бы он не был слишком занят и явился-таки на Армагеддон, однако это был не настолько принципиальный вопрос, чтобы собачиться по нему на глазах у общего врага.

Мысль же о том, будто бы Господа и вовсе не существовало, была не просто еретической, но и банально слишком ужасной, чтобы даже гипотетически допустить такую возможность. Да и не будь его, откуда бы у нас взялись ангелы?

– Меня зовут Измаил, - сообщил магометанин.
– Рад вас видеть, братья.

Это он обращался сразу ко всем троим. У инквизиции все свои - братья и сестры, а не со своими разговор короткий. Кстати, мог бы по-братски и помочь с саквояжем, однако Измаил лишь тепло улыбнулся и сообщил, что ему поручено встретить нас. Факел поблагодарил его и как бы между делом заметил, что обычно у нас инквизиция гостей не встречала.

– У нас тоже, - спокойно ответил Измаил.
– Но без меня вы пол дня будете пропуска получать.

Профессор, конечно, был не согласен потерять половину дня на бюрократические формальности, и помощь Измаила была немедленно принята. Первым делом магометанин вручил нам такие же серые платки, как у него. Как я успел заметить, тут такие носили многие.

– Это поможет вам защититься от болезни, - сказал Измаил.

Мы с Факелом оглянулись на профессора. Всё-таки он был нашим специалистом по этой части.

– Это, конечно, не панацея, господа, - сказал профессор.
– Но лучше, чем ничего. Для серьезных случаев лучше использовать медицинские маски. У меня есть небольшой запас с собой.

– Здесь серьезный случай может подкрасться неожиданно, - ответил Измаил.
– А постоянно носить маску неудобно.

– Это дело привычки, - возразил профессор, однако платок всё же взял.

Правда, сунул его в карман. Мы с Факелом, глядя на него, тоже отказываться не стали. Факел намотал платок на шею, словно шарф. Я с помощью Измаила закрутил его по всем правилам вокруг головы и стал похож на одноглазого бедуина. Эдакий пират пустыни! Мне не хватало только верблюда.

Затем мы покинули взлетное поле через боковой проход, где охрана проверила у нас документы, и зашли в здание пакгауза, где не только еще раз проверили документы, но и долго искали нас в списках. Если бы не Измаил, точно проваландались бы до вечера.

Инквизиторские плащи на здешних бюрократов не производили особого впечатления, однако у нашего нового друга оказалась копия нужного списка со всеми печатями. Сопроводив ее угрозой подать жалобу за необоснованную проволочку - жалобу на отдельной бумаге он, кстати, заготовил заранее - Измаил добился, чтобы служащие начали-таки заниматься делом. Нас сфотографировали - можно и в платке, но с открытым лицом - и, наконец, выдали пропуска с алой полосой с правого края.

Такой пропуск давал нам возможность перемещаться практически по всему Севастополю. На время эпидемии город был разбит на сектора и праздное шатание между ними категорически не приветствовалось. Настолько категорически, что, случалось, особенно подозрительных гуляк патрули расстреливали на месте. Также нас внесли в еще какие-то списки, но, по словам Измаила, они часто путались или терялись, поэтому люди путешествовали по городу исключительно по пропускам.

Наконец, с формальностями было покончено. Факел с Измаилом тотчас умчались в здешний арсенал за горючкой, а мы с профессором взяли экипаж и без приключений, но с двумя проверками пропусков, лихо домчали до Военного госпиталя. Тот располагался почти в самом центре города, отгородившись от него узорной оградой. Многочисленные деревья и кустарники создавали впечатление большого и немного запущенного сада, но на самом деле за оградой прятался целый комплекс невысоких серых зданий.

Профессору, как особо важной персоне, выделили для проживания целый флигель, примыкавший к главному корпусу, а сопровождающих лиц попытались было определить в дальний корпус, служивший казармой для обслуживающего персонала. Мол, такой тут порядок. Не удивительно, что с такими порядками двух предыдущих специалистов не уберегли. Но я тоже был не лыком шит!

– Препятствуем, значит, работе инквизиции, - задумчиво промолвил я, и смерил дородную тетку-администратора строгим взором.

Так строго, как у Факела, у меня не получилось, но в сочетании с красным иквизиторским плащом всё же сработало. Тетка стушевалась, и поспешила заверить меня, что нисколько она не препятствует, а где-то даже наоборот. Даже распорядилась перенести из казармы во флигель пару кроватей со всеми положенными постельными принадлежностями. Да, есть всё-таки в бытности инквизитором свои неоспоримые плюсы.