– Да чтоб тебя… - произнес я, одновременно вскидывая винтовку.

Плечо на какой-то миг перестало саботировать движение рукой. Мне этого хватило, чтобы поймать Алексееву в прицел и выстрелить. Она снова грохнулась на пол.

– Убью-ю-у-у-у!
– взревела она, практически без паузы переходя в собачий вой.

Затем ее чуть было не накрыла струя пламени, но в последний момент Алексеева извернулась и вынырнула из-под нее. Я снова выстрелил. Думаю, мне просто повезло. Или, скорее, ей. Пуля попала в голову. Алексеева дернулась и застыла.

Больше чудить не будет. На миг в памяти всплыла Нарва, а в следующее мгновение я уже лез в карман за ладанкой. Мне ее в той же Нарве дал умирающий солдат. К сожалению, его последнюю просьбу я так и не смог выполнить, но ладанку по-прежнему таскал с собой. Сам не знаю зачем. В ней у меня был ладан из Александро-Невской лавры. Как выяснилось еще в Дубровнике, не очень-то он помогал в таких случаях, но мутантов создавали страсти, а это всё ж таки не бесы, это самая мелкая нечисть. По крайней мере из тех, что нам известна.

Правда, когда страсти проявлялись, что-либо предпринимать было уже поздно. По рассказам инквизиторов, страсти вначале полностью захватывали душу, и уже потом начинали ее рвать, одновременно перестраивая свой новый дом под себя. Поскольку мой выстрел успел разорвать связь души с телом до полного обращения, она должна была освободиться и отлететь куда положено. Ну и страсти тоже улетали куда положено им, поскольку поначалу в теле их держала только душа. Считалось, что они ее не преследовали, если только та сама не поддавалась. Надеюсь, у души Алексеевой хватило ума хотя бы там держаться от адских тварей подальше, а я, как говорится, уж чем мог.

Торопливо отщелкнув тугую застежку, я осыпал тело ладаном, постаравшись изобразить православный крест. Ладан был освященный, из-под иконы Георгия Победоносца, глядишь, и помог ей по ту сторону. По крайней мере, мне хотелось на это надеяться. Факел потом, когда я ему всё это изложил, пожал плечами и сказал, что такой вариант не исключен полностью.

Но это было потом, а тогда из коридора сплошным потоком повалили падальщики. Факел смел первые ряды огнём. Уцелевшие твари подпрыгивали в нетерпении, но в пламя не совались. Я кое-как подстрелил парочку самых крупных. Перезаряжать винтовку с моим плечом - тот еще подвиг оказался, а ведь еще надо было делать это быстро.

Затем из коридора примчалась полудюжина мутантов. Я едва-едва успел перезарядить оружие. Мутанты пробежали прямо по падальщикам и с разбегу перепрыгнули через огонь. Один настолько разогнался, что так и улетел в пропасть. Его протяжный визг медленно затихал, и на последней ноте резко оборвался. Остальных пришлось убивать. Мы справились, но теперь падальщики, увидев, что через стену огня можно перепрыгивать, лихо сигали на нашу сторону. Факел пинками отправлял их обратно.

– Горючка кончилась, - спокойно сообщил он.

В смысле, в плане стрельбы вся надежда только на меня, а я опять застрял в перезарядке.

– Держитесь!

Тринашка чуть не свалился мне на голову. Наверное, он всё-таки примчался по карнизу, других путей в пещеру я не видел, но влетел так, будто действительно спрыгнул с потолка. Вскинув винтовку, штурмовик сходу уложил пять тварей подряд. Затем я присоединился, пока он перезаряжался. Факел уже не пинал, а топтал проскочивших падальщиков. Так и отбились.

– Ну вот вроде всё, - сказал Факел, раздавив сапогом череп последнему падальщику.

Из коридора не доносилось ни звука. Какое-то время мы просто переводили дух. Я взглянул на штурмовика. Потрепали его, конечно, знатно. Лицо в крови, мундир так вообще в клочья, левую штанину начисто оборвали, но главное - на левом плече у Тринашки висел мой походный мешок. Штурмовик поймал мой взгляд, и подмигнул. Мол, вот такой я молодец. Но потом его собственный взгляд зацепился за Алексееву.

Лихость во взгляде уступила место вначале сожалению, а потом и вовсе осознанию пополам с омерзением. Алексеева успела достаточно преобразиться, чтобы охотник на демонов сходу распознал начавшуюся одержимость. Причем в мутанта.

– Как же так?
– прошептал Тринашка.

Штурмовик подошел к телу капитана. Вблизи признаки одержимости были еще заметней. Да и ладан, рассыпанный по телу, недвусмысленно намекал, что боролись тут именно с одержимостью. Тринашка посмотрел на труп, затем на небо и ногой спихнул тело в пропасть.

– Будем считать, что она погибла в бою с нечистью, - негромко произнес он.

– Если не вдаваться в подробности, то именно так оно и было, - сказал я.

Тринашка едва заметно кивнул. Факел указал вверх. Туда, куда до этого смотрел Тринашка. Из облаков к нам спускался курьерский дирижабль.