Или, точнее, одной или несколькими волями, направленными в ближайшем направлении.

В отличие от прошлого, которое прочно удерживалось в своего рода стазисе, чтобы его можно было перемотать назад и просмотреть заново с помощью Барьерных скачков во времени, часто таких же чётких, как физическая запись, будущее может легко меняться час за часом, иногда минута за минутой. Очень немногие видящие могли положиться на то, что они видели в этих проблесках будущего. Обычно только молодые и очень неопытные удосуживались попробовать.

Но крошечный процент видящих обладал даром истинного предвидения.

Эти провидцы каким-то образом могли видеть слой над безумной мешаниной временных линий, соединяющих точек, узлов и осколков.

Они действительно могли видеть вперёд, в темноту.

По словам Вэша, даже они иногда давали предостережения, и часто более чем об одной вероятной возможности. Некоторые из наиболее опытных и по-настоящему одарённых провидцев могли даже дать процент вероятности различных сценариев, в зависимости от того или иного фактора.

Однако они были действительно иными. У них были иные структуры в их свете, иные способы видения, по-настоящему отличное видение от других видящих. Они действительно могли видеть, где вращаются шестерёнки и точки поворота, в которых происходят эти более масштабные изменения.

Мать Элисон была одной из таких провидиц.

Не её человеческая мать — её биологическая мать.

Мысль о том, что Элисон сама могла бы быть одной из них, возможно, не такая уж надуманная.

В конце концов, она была Мостом.

Размышляя об этом, Ревик вернулся к чертёжному столу.

Увидев кожаный портфель справа от ножек стола, он осторожно поднял его и перенёс на кровать, чтобы положить плашмя.

Разложив его на матрасе, он расстегнул молнию на портфеле и открыл чёрные клапаны. Стопка рисунков, в основном углём, но некоторые чернилами и даже несколько картин, рассыпались по её белому покрывалу. Опустившись на колени у кровати, Ревик начал рассматривать их, внимательно рассматривая каждую, прежде чем перейти к следующей.

Его свет сделал снимки тех, которые запомнились ему больше всего.

Некоторые были просто ужасающими.

Ядерные бомбы падают на центр Пекина.

Вертолёты низко кружат над водой, вдали видны заснеженные горы.

В тот раз эти горы не были похожи ни на Гималаи, ни на какую-либо другую часть Азии, которую Ревик узнавал. Он несколько минут смотрел на горные образования, но не мог идентифицировать их ни по свету, ни по более осознанной памяти.

Может быть, Южная Америка?

Или дальше на север? Аляска? Какая-то часть Канады? Или даже Монтана? Юта?

Он сделал снимки и этих рисунков тоже.

Он несколько раз видел Нью-Йорк. В основном Центральный парк, насколько он мог судить, но вид открывался с высоты.

Он тоже видел портреты. Джон, Касс… несколько портретов Джейдена.

Он увидел ещё наброски пирамиды Шулеров.

Детали на них становились всё более и более чёткими. Ревик теперь мог видеть узлы пирамиды. Некоторые были даже нарисованы наоборот. В смысле тьма ночи окружала пирамиду, линии которой изображались отсутствием этой темноты.

Он увидел больше изображений Китая и даже одно из Таиланда. Она нарисовала большую волну, покрывающую то, что могло быть Гонконгом, судя по очертаниям зданий.

Что-то в этом взгляде нервировало его.

Иногда он забывал о возрасте её души.

Смотреть на её рисунки ощущалось словно взаимодействие с Мостом.

Не с Элисон, девушкой, а теперь и с женщиной, которую ему было поручено защищать, а с реальным существом, Мостом.

Иногда было легко забыть, почему все это так важно.

Он также видел больше набросков мальчика.

Часто мальчик изображался сидящим в траве, под горами. У него всегда были тёмные волосы. Всегда он был маленького роста, с маленькими руками и плечами.

Ревик не видел других лиц мальчика.

Он не знал, как долго так просидел, когда внезапный резкий сигнал заставил его свет завибрировать. Он проверил время на виртуальном дисплее внутри своей гарнитуры… и выругался.

Элисон уходила с работы.

Если предположить, что она придёт прямо сюда, у него было десять минут.