— Мне плевать, — зло шипит Валон. — Живо сюда. Лицом к стене.

— Анника…

Хриплый голос Кензо доносится до меня, и я вижу, как он из последних сил пытается разлепить веки.

— Ах, ты нас слышишь, Кензо? — Валон усмехается. — Хорошо. Слушай, ублюдок. Слушай, как твоя шлюха-жена стонет подо мной.

Рука Кензо вздрагивает, глаза резко распахиваются, и я вижу в них ярость.

Он бросается на Валона…

И падает.

Я вскрикиваю, бросаясь к нему, но дуло пистолета Валона, упирающееся мне в лицо, заставляет меня замереть.

— К стене, марионетка, — тихо приказывает он. — И меч оставь.

Я не могу осознать всю глубину этого ужаса. Не могу даже по-настоящему почувствовать этот момент — настолько он абсурден.

Я знаю одно: это сломает меня.

Но я смотрю на Кензо, истекающего кровью, умирающего, и понимаю: это единственный способ его спасти.

Если это стоит мне души — так тому и быть.

Если это сломает меня — пусть так.

Если это сделает меня мерзкой в его глазах…

Слёзы текут по лицу, но я сжимаю зубы.

Так. И. Будет.

— Пошёл ты, — холодно бросаю я, даже не глядя на Валона.

Я опускаю меч, прислоняя рукоять к стене. Мои ноги почти не слушаются, когда я, медленно сгорбившись, подхожу к стене, на которую указывает Валон.

— Разворачивайся, — шепчет он.

Зажмуриваю глаза и поворачиваюсь.

Он тут же набрасывается, впечатывая меня в кирпич, его грязные руки скользят по бёдрам, телу.

Каждое прикосновение — как лезвие.

Уйти.

Закрыться.

Перестать существовать.

Меня тошнит, когда он хватает меня за талию. Валон рычит, дёргая ремень одной рукой, другой стаскивая мои брюки…

Он орёт.

— СУКА! — визжит он, резко отскакивая.

Я оборачиваюсь и вижу… Кензо.

Он всадил пряжку моего ремня прямо в икру Валона.

Кровь льётся с его груди, но его глаза встречаются с моими… и он снова падает.

Валон вытаскивает пистолет.

Я смотрю на мужчину, которого люблю.

И на того, кого ненавижу.

И понимаю одну вещь с абсолютной ясностью.

Так мы не умрём.

Я срываюсь с места, хватаю рукоять меча, разворачиваюсь и с силой загоняю клинок в ногу Валона.

Он взвывает, роняя пистолет.

— Сука! — взвизгивает, глядя на меня с ужасом. — Ты, грёбаная…

Лезвие взмывает вверх серебряной дугой.

Левая рука Валона отлетает к стене, отскакивает, падает на пол.

Я смотрю на окровавленный обрубок с тем же ужасом, что и он.

Но потом чувствую то, чего никогда раньше не ощущала рядом с этим чудовищем.

Силу.

Я чувствую себя грёбаной бурей.

Валон истошно вопит, зажимая окровавленный остаток руки.

— Это! — рычу я. — За семью, которую я так долго искала!

Я взмахиваю снова.

На этот раз я готова к виду крови, когда его правая кисть летит прочь.

— А это за моего мужа!

Валон, забрызгивая кровью стены, пятится в тоннель, его лицо скривлено от боли и ужаса.

— А это?!

Я бросаюсь вперёд и вгоняю меч ему в грудь.

Его рот широко раскрывается, кровь и слюна пенятся на губах, когда он судорожно захлёбывается.

— А это за меня, ублюдок!

Я с яростью проворачиваю клинок, дёргая его из стороны в сторону, пока из его груди не начинает хлестать кровь. Затем резко выдергиваю меч и безмолвно смотрю, как Валон оседает на колени, а затем заваливается назад, мёртвым грузом рухнув на пол.

Меч выпадает из моих пальцев.

Я бросаюсь к Кензо.

Его тело всё ещё кажется крепким, сильным — настолько, что это делает происходящее ещё более сюрреалистичным. Он слишком тяжёлый, слишком живой, а я едва могу поднять его, чтобы привалить к стене.

— Ты убила его… — шепчет он едва слышно.

Меня трясёт, пока я снова стягиваю его рану пропитанной кровью рубашкой, затягивая её ремнём. На этом этапе это почти бессмысленно.

Мой взгляд падает на маленький стеклянный флакон на полу.

Он пуст.

Я сглатываю, пытаясь не замечать ледяной ужас, который медленно расползается внутри меня. И даже когда в глазах темнеет, я просто опускаюсь рядом с Кензо, затащив его руку себе на плечи и прижимая его ладонь к своей.