— Канпай, — хрипло говорит босс якудзы, поднимая свой бокал.

— Канпай.

— За плодотворный брак, — тихо говорит он. Заметив мой взгляд, который я не успеваю скрыть, он улыбается. — Возможно, это не любовь, — продолжает он. — Но пусть в нём хотя бы будут мир, уважение и доброта.

Что ж, это было прекрасно.

Я делаю глоток сакэ и беру палочки, чтобы попробовать восхитительное первое блюдо. Взглянув на Соту, замечаю то, чего раньше не видела. Мой взгляд скользит по его предплечью, по чернилам идзэруми, пока не останавливается на его правой руке.

…и на мизинце, у которого не хватает верхней половины.

— Когда я был молод, — говорит Сота, ловя мой взгляд, и с кривой улыбкой поднимает руку, — я был немного похож на Такеши. Упрямый, импульсивный, необузданный. — Он усмехается. — Мне так же нравится Кензо, хотя он, по крайней мере, сохраняет хладнокровие.

— Что случилось? — Спрашиваю, хмуро глядя на его палец.

— Я проявил неуважение к своему оябуну (глава клана), — говорит он как ни в чем не бывало. — В якудза уважение — это все. К счастью, мой оябун был мудрым человеком, который разглядел потенциал в упрямом юноше. Он мог бы попросить мое сердце. Вместо этого это был всего лишь юбицуме (ритуал отрезания пальца).

Я снова смотрю широко раскрытыми глазами на его мизинец.

— Он отрезал тебе палец?

Сота усмехается и качает головой, возвращаясь к своему хамачи.

— Нет. — Он делает глоток саке. — Я отрезал.

Чёрт возьми.

Имею в виду, что Братва — это серьёзно, и она часто забредает в самые глухие уголки леса. Но отрезать себе палец за то, что ты обидел своего босса, — это уже слишком.

Сота вздыхает, глядя на меня, когда мы оба доедаем свою первую порцию.

— Теперь ты думаешь, что якудза жестокая и беспощадная.

Я могла бы солгать ему, но что-то в Соте заставляет говорить правду.

— Это… немного экстремально для меня. Конечно, это всего лишь мое мнение, я не из того мира…

— Верно, — кивает он. — Но Братва по-своему экстремальна, не так ли?

Хорошая мысль.

— И хотя ты была молода и многое из этого, возможно, было скрыто от тебя, империя твоего отца тоже была довольно экстремальной в определенных отношениях.

Я с любопытством хмурюсь. Сота улыбается.

— Я встречал его однажды. Твоего отца.

На моем лице появляется выражение шока.

— Серьезно?

Он кивает.

— Не для бизнеса. Мы оба были в Монако и вместе играли в покер за одним столом. Он был хорош, — грустно усмехается он. — В ту ночь он забрал у меня много денег.

Улыбаюсь про себя. Я нечасто думаю о своих родителях. Но время от времени позволяю себе немного расслабиться.

— Да, якудза может быть жестокой и беспощадной, — говорит Сота, пока Джиро ставит перед нами ещё одну тарелку, на этот раз с унёном (сырая рыба с соевым соусом). — Но именно это спасло меня в молодости. Я думаю, это спасло и отца Кензо, Хидэо. Он был моим лучшим другом, знаешь ли. И я понимаю, что в какой-то момент он захотел уйти ради своей семьи. Но для меня якудза — это моя семья. Это моя самая большая любовь, — яростно говорит он, поворачиваясь ко мне. — Я верю, что это спасло и Кензо.

— От чего?

Он пожимает плечами.

— От скуки. От скитаний по жизни в неведении, кем он был и кем должен был стать. Кензо мог бы легко остаться в Англии со своей матерью, упокой Господь её душу. Он мог бы прожить свою жизнь на задворках аристократии, так и не будучи принятым в их ряды. Но кровь говорит, и его кровь привела его обратно в Японию. К якудза. Именно благодаря этой дикости и экстремизму он нашёл себя. А теперь? — Он поворачивается ко мне и поднимает свой бокал, улыбаясь. — Именно так он нашёл тебя.

Я улыбаюсь в ответ и прикасаюсь своей чашкой к его.

— Канпай, Сота-сан.

Он ухмыляется.

— Канпай, Анника.

***

После приятного ужина с Сотой я направляюсь в хвостовую часть самолёта, в офис и конференц-зал. Неясно, как долго пробуду в Киото. Но я готовилась к приобретению для Кира, и мы планируем сделать шаг в ближайшие три месяца. Это означает, что нужно, чтобы армия корпоративных юристов и финансистов Кира была на одной волне.

Эй, это моя работа. Я сижу за ноутбуком, подключённым к видеосвязи, и смотрю на остальных в конференц-зале. Внезапно дверь открывается, и я слегка краснею, когда входит Кензо. Перевожу взгляд обратно на экран и киваю в ответ на что-то, что кто-то только что сказал мне в наушник. Затем замечаю, что Кензо подходит ко мне.

— Извините, я на секунду, — вежливо говорю я. — Нажимаю на кнопку, отключая микрофон и камеру, в то время как Кензо облокачивается на стол рядом с моим монитором. — Могу я вам чем-нибудь помочь? — бормочу я.

— Может быть, х рычит он, и в его глазах вспыхивает что-то опасное.

Внутри у меня все трепещет, а лицо вспыхивает. Но я сдерживаюсь и свирепо смотрю на него.

— Я разговариваю по видеосвязи.

Он ухмыляется.

— Как ты думаешь, чего я хочу, чего нельзя сделать по видеосвязи?