Я засунул рюмку за пазуху. В случае чего — смогу защитить от ударов. По крайней мере, так думал в тот момент…

Другие тоже думали, что смогут защитить свои хрупкие «дары». Однако, когда повернулся Порфирий Валентинович, все мечтанья разлетелись легким дымом.

Возможно, ведарь слушал всё это время, старательно записывая в мозгу все движения, перемещения и шарканья жильцов. Было у нас на обучении в ведарской школе такое упражнение, когда за спиной тестируемого прятали и перемещали вещи. Потом же нужно было повернуться, всё найти и положить на прежние места.

Однако, такое было максимум с двадцатью вещами, а сейчас…

— Три! Два! Один! Начали! — скомандовал ведарь и тут же взмахнул рукой.

Под его ногами ярко вспыхнула упавшая звездочка. Из неё вырвался густой дым, который скрыл фигуру преподавателя.

В следующий миг раздались изумленные крики. Четверо однокурсников удивленно уставились на треснувшие рюмки в их руках. М-да, эти ребята даже не удосужились спрятать свои «жизни». Неужели они понадеялись на Кольчуги Души?

А тень, скользнувшая возле них, уже метнулась к другой группе ребят. Ведарь сделал рывок и под сводами аудитории вновь раздался стеклянный хруст.

— Да вот хренушки! Так просто Романовых не взять! — послышался голос княжича, который махал перед собой появившимся мечом. — Я быстрее сам кончусь, чем дам рюмку в обиду! Я ещё из неё самогон хлестать буду! Я…

— Вы опоздали, княжич, — хмыкнул возникший возле него ведарь.

В руке Порфирий Валентинович держал треснутую рюмку.

Романов заморгал, полез в карман и вытащил совершенно целую рюмку. Ведарь чуть слышно хмыкнул, а потом бросил в хрустальный сосуд небольшой заряд огня. Романов ойкнул, когда рюмка в его руке разлетелась на осколки.

Обман!

Да, ведарь обманул Романова, подсунув другую рюмку, но это было сделано чуть ли не специально. Порфирий Валентинович не смог отказать себе в легком издевательстве над княжичем.

Бельский и Дворжецкий бросились прочь от ведаря, но легкие дуновения ветерка вкупе с заметавшейся тенью завершились двумя звучными хрустами.

Боярышня Собакина попыталась забежать по стене, чтобы схватиться за балку, но её в полёте сшибла тень ведаря.

— Ах! — вскрикнула она, всплеснув руками.

Тень двинулась дальше творить свой беспредел. Девушку же закрутило в воздухе, и она перевернулась вверх тормашками. Начала падать в обрамлении осколков разбившейся рюмки.

Мне пришлось сделать рывок, чтобы успеть подхватить падающую боярышню. Тело само двинулось вперёд. Без раздумий. Рефлекторно…

Увы, этот благородный поступок лишил меня заветной рюмки. Вес девушки слишком сильно ударил по рукам. Может быть, именно такой замысел был у Порфирия Валентиновича.

Кто же его знает?

Я вытряхнул осколки из рукава. Всё-таки Кольчуга Души не дала обрезаться, уже хорошо.

— Простите, Иван Васильевич, я не хотела, — проговорила Марфа Васильевна.

— Да пустяки, главное, что вы не ушиблись, — ответил я, махнув рукой.

— Спасибо, что не дали упасть…

— Когда-нибудь и вы выручите меня в ответ, — чуть поклонился я.

Она улыбнулась, а я подумал, что фиг с ней, с оценкой. За такую улыбку можно и «неуд» получить.

Всё больше осколков оказывалось на полу. Всё больше людей опускали руки и присоединялись к неудавшимся коллегам. Вот и Бесстужева с Карамзиной застыли над разбитой посудой, которую пытались спрятать в трусиках. Ведарь не стал опускаться до пошлостей, а просто столкнул подруг боками. Рюмки хрустнули и посыпались.

Мало-мальское достойное сопротивление пытался оказать Курбский, создав вокруг себя купол, но… Тонкая игла света пронизала пространство и уперлась в нагрудный карман княжича. Световой удар заставил дзинкнуть карман княжича.

По истечении третьей минуты только у двоих остались целые рюмки — у Годунова и Шуйского.

Княжич Шуйский окружил себя завесой из тумана и беспрестанно перемещался, словно танцуя в дыму. На самом же деле он всячески сохранял свой предмет, защищая его от прямого удара ведаря.

Когда же Порфирий Валентинович подбирался ближе, то из тумана выскакивало острие рапиры, грозящей уколоть преподавателя. Ведарь только хмыкал и исчезал с места удара прежде, чем острие касалось воздуха. Но точность у Шуйского была невероятная. Если бы ведарь хотя бы на пару секунд замешкался, то без раны не обошлось.

Я поймал взгляд Романова. Тот с усмешкой смотрел на меня. Вроде как намекал, что у коллеги Порфирия Валентиновича не получилось удержать свой предмет, а его товарищ вон как держится. Я улыбнулся в ответ и в этот момент раздался заветный хрустальный звон.