Проклятый Сафин! Но.… черт возьми, как я ему благодарен! Он дал нам с Мишей второй шанс, и теперь мы сможем стать настоящими братьями.

– Некоторое время. В пригороде, - вздыхает он.
– Для меня нашли женщину, которая была согласна выносить ребенка. Я обследовался, сдал биоматериал, а потом…. совершил ошибку.

– Какую?

– Я захотел познакомиться с ней, хотя меня убеждали, что это лишнее, а клиника гарантирует полную анонимность. Но я настоял на своем. Я должен был видеть, кто родит мне сына, проконтролировать, чтобы беременность протекала нормально, а мать моего малыша ни в чем не нуждалась, - сжимает челюсти, поскрипывая зубами от злости и безысходности. Мучает себя, терзает безжалостно, а потом выпаливает на одном дыхании, как на исповеди: - Однако мою заботу Дарья восприняла как проявление чувств. Я замечал, что она с каждой встречей все сильнее привязывается ко мне, но не придавал этому значения. Отмахивался. Убеждал себя, что мне показалось. А за несколько дней до процедуры ЭКО она призналась мне в любви, сама поцеловала и изъявила желание вместе растить будущего малыша. Мы как раз пришли на плановый прием к репродуктологу. Как будто настоящая супружеская пара, - горько усмехается и произносит одними губами: - Какой же я идиот!

– Наверное, именно это и попало на камеру, кадры с которой прислал мне Марат. Он думал, что я увижу Германа в объятиях другой женщины и брошу его, - шепчет Амина.
– Вы выглядели так, будто вы.… вместе.

– Это была инициатива Дарьи, а я не знал, как реагировать, - бурчит брат, напоминая дикаря из леса, который не умеет обращаться с женщинами. В личной жизни он всегда больше походил на неуклюжего медведя, чем на ловеласа. Поэтому я охотно ему верю.

– После этого ты передумал делать ЭКО?

– Да. Я мягко объяснил ей, что не ищу отношений, и в тот же день отказался от процедуры. Подписал все необходимые документы в клинике, выплатил неустойку, попрощался с Сафиным, извинившись за беспокойство, и улетел обратно в свою глушь, - делает пас рукой в воздухе и с грохотом опускает ладонь на стол. Посуда дребезжит, чай проливается. – Я смирился с тем, что до самой смерти останусь один, потому что совесть не позволяет использовать женщину как инкубатор. Неважно, будет ли это ЭКО или естественное зачатие, я все равно не смогу никого полюбить. Очерствел, видимо... Психологический барьер, который я не в силах преодолеть.

Тайком переглядываемся с Аминой. Ее глаза мокрые от слез. Она будто отрывает частичку от своего сердца, но все-таки кивает мне, разрешая рассказать ему о сыне. И тут же громко всхлипывает.

Моя добрая девочка. Справедливая, честная, благородная. Она, как и я, прикипела душой к маленькому Мишане, однако понимает, что ему нужен настоящий отец.

Они исцелят друг друга, а мы всегда будем рядом.

– Не спеши ставить крест на своем будущем, Миша, - наклонившись, хлопаю его по плечу.
– В клинике не выполнили твой приказ. Уверен, в этом замешан Сафин.

– Не может быть, - упрямо рычит.
– Мы же договорились…

– Дарья выносила и родила ребёнка. От тебя, - напираю, чтобы достучаться до этого Фомы неверующего.
– И Марат об этом знал! Скорее всего, именно он направил ее ко мне в больницу, чтобы подставить меня перед Аминой. У этого психа почти получилось разлучить нас…

– Прости, что не поверила, - плачет она, не отпуская моей руки..

– Амина, не кори себя. На тот момент мою невиновность было нереально доказать, - касаюсь губами ее соленой щеки, но сразу же переключаюсь на брата. Он ждет правду.
– Дарья попала на мою смену с кровотечением, я провел экстренное кесарево. Теперь понятно, почему она «узнала» меня и просила спасти «нашего сына». Она перепутала нас с тобой.

– Где она? – ревет на весь дом, как раненый зверь.
– Где мой ребенок?

– Дарья умерла, прости. Она поступила в тяжелом состоянии, и я не смог ее вытащить…

Пауза…. Мерное тиканье старых часов… Бой…

Первый удар.… Второй… На третий Миша с болью выдавливает из себя:

– А…. сын?

– Жив, практически здоров, растет и развивается, - спешу его успокоить.
– Он родился недоношенным, и я сразу же отвез его в Германию, где ему провели все необходимые манипуляции и выходили. Сейчас малыш у нашей бабушки Стефы. Если ты полетишь с нами, то сможешь познакомиться с ним.

– Охренеть.… - на эмоциях ругается он и застывает в полной прострации.
– Ты не лжешь?

– Никогда, Миша, - выплевываю, оскорбленный его подозрениями. Мы же братья! Одна кровь.
– Я точно знаю, что он стопроцентный Демин. Сначала я заметил у него наше фирменное родимое пятно, а потом провел тест, который показал отцовство. Так как мы с тобой идентичные близнецы, у нас одинаковая ДНК, а это значит…

– У меня есть сын, - звучит шокировано. Слабым эхом взметается к потолку.

– Мы назвали его Мишей, - улыбаюсь.

– Михаил Михайлович, значит.

Брат пытается осознать эту новость – и ломается. Морщины становятся глубже, черты лица ожесточаются, скулы заостряются. Ему нужно время, чтобы принять свою новую роль.

– Если ты не готов к отцовству и твердо решил остаться отшельником, мы с Аминой в любом случае его не бросим.

– Издеваешься? – повышает голос, очнувшись от полузабытья. Грозит пальцем перед моим лицом.
– Мой ребенок будет жить со мной! Я полечу с вами, только предупрежу Альбину. А ты позвони родителям, Герман. Мне пора домой.