Запись прерывается, я молча кладу смартфон на стол и вонзаю зубы в нижнюю губу. Сильно. Больно. Хочется до крови.

– Почему молчишь?
– спрашивает папа строго.

– Следишь за мной?
– поворачиваюсь к нему.
– Может, еще телефон прослушиваешь?

Дернув бровями, папа встает на ноги и стучит кулаком по столу. Слышу, как монотонно тикают часы, приближая мою казнь.

– Значит, прослушиваешь, - поджимаю губы и смотрю на него снизу вверх, насупив брови.
– И как? Все, что хотел услышал?

– Лучше бы я этого не слышал.

Я не могу ничего сказать - язык прилип к небу, а по взгляду отца мне становится ясно, как он разочарован. Для девочки, которая всегда смотрела на него с восхищением и искала одобрения во всем, это самое страшное наказание. Страшно подумать, что он дошло до его ушей, ведь пока Фархат был в командировке мы разговаривали с ним каждый вечер. В основном по видеосвязи, но пару раз у него была проблема с вай-фаем и он подключил роуминг. И мы не стеснялись. Мы говорили друг другу такие вещи, которые мой отец не должен был услышать. Господи, какой позор!

– Зачем, папа? Ты не должен был, - вырывается с горечью.
– Это моя личная жизнь и у всего есть границы, которые ты нарушил.

– А что мне еще делать, когда мне докладывают, что у владельца крупнейшего в регионе молочного завода молодая любовница. И это Сая Дулатова, - он повышает голос, а я моментально покрываюсь мурашками и вздрагиваю.
– Моя дочь!
– резко стучит ладонью по столу и я подпрыгиваю от страха и неожиданность.
– Моя девочка - любовница взрослого мужчины! Да я чуть со стыда не сгорел!

– Я не любовница! Фархат давно в разводе!

– Я знаю, сколько он в разводе. Я уже всё про него знаю. Штамп сейчас ничего не значит. И дыма без огня не бывает, - размахивает рукой отец.
– Знаешь, что мне хочется после этого с ним сделать?

– Ты его не тронешь!
– вскакиваю и впервые смотрю на него с ужасом.
– Папа, пожалуйста…Он хотел прийти к тебе еще тогда, когда мы только начали встречаться. Я сама его отговорила. Мне не хотелось никого в это посвящать. И я, - смахиваю с лица льющиеся ручьем слезы, - я не любовница. Мы оба свободные люди. Мы любим друг друга.

– Какая у тебя может быть любовь с человеком, который годится тебе в отцы? Который сделал из тебя любовницу!
– вскидывает он руку, кривя рот от злости.

– Вот такая, - развожу я руками и всхлипываю.
– И дело не возрасте, что такое шестнадцать лет?

– Ему почти пятьдесят, Сая! Тебе тридцать три! Улавливаешь разницу? Через десять лет это шестьдесят! Как мне! Ты хочешь жить со стариком? Измерять ему давление по утрам и напоминать выпить таблетки?

– Ты не старик. Ты вообще год назад женился и Мира тоже младше тебя.

– Не сравнивай. Ей сорок восемь. У нас взрослые дети и внуки.

Зарываюсь пальцами в волосы и силой зачесываю их назад. Лицо красное и мокрое, тело напряжено, нервы натянуты. Он не понимает меня. Не хочет. И тут я допускаю большую ошибку.

– Самое обидное знаешь что? Что ты поверил сплетням, а не позвонил мне напрямую. Отругал бы, покричал, но не стал бы следить, прослушивать.

– Ты мой ребенок. Я должен тебя защищать!
– кричит он.

– От кого защищать? – не уступаю.
– От человека, который любит меня? С которым я счастлива так, как никогда в жизни не была? Он сделал мне предложение и я согласилась.

Папа ничего не отвечает, но и не скрывает своего недовольства.

– Я никогда тебя не осуждала. Да, я плохо повела себя с Мирой один раз. Но я молчала, зная, что у тебя есть содержанка почти моего возраста! Тогда ты не считал себя слишком старым для нее? А ты знаешь, что об этом шушукались за нашими спинами! Но я ничего не сказала ни тебе, ни Дане, даже несмотря на то, что мне было обидно за память мамы!

– Господи!
– восклицает он, сверкая такими же голубыми, как у меня глазами.
– Да почему ты не можешь быть как Дана, и не лезть не в свое дело?

Замираю, услышав последние слова. Губы дрожат, но я держу себя в руках, чтобы снова не расплакаться. Как много всего я наговорила отцу, нарушив все правила поведения со старшими. С родителями на Востоке так не разговаривают. Их почитают, уважают, не перечат. не повышают голос. Как моя младшая сестра Данелия. Тихая, кроткая, идеальная. Не я.

Понимая, что у меня больше нет аргументов, я судорожно вздыхаю и иду к двери, но схватившись за ручку, слышу папин голос:

– Дочка, я не хотел тебя обидеть. Не уходи.