Но ведь Заро всего лишь пошутила, верно?

Или я просто отказываюсь учиться на своих ошибках? Отказываюсь видеть ущерб в людях, которых люблю, боль, причиняемую им? Что бы ни было сломано внутри Захары, это не то, что просто исправится само собой, и я был глуп, полагая иначе.

И Захара знает, насколько я сейчас отвлечен.

— Ты знаешь, куда она ходила? — спрашиваю я, открывая дверь своей спальни и пропуская Якова внутрь.

Он качает головой. — Хочешь, я узнаю?

— Как бы ты это сделал?

Он усмехается. — Легко. Проследив за ней.

Я колеблюсь. С одной стороны, было бы так просто позволить Якову сделать именно это — проследить за Захарой, выяснить, что она задумала, и решить проблему по-своему. Но Захара — не его младшая сестра, и она ясно дала мне понять, что ей не нравится, когда ее назначают сторожевой собакой.

Нет. Захара — моя младшая сестра. Это я должен защищать ее, а не мой лучший друг. Именно я должен присматривать за ней и защищать ее. Я не смог сделать этого для Теодоры.

Я не подведу и Захару.

Мы с Яковом каждую ночь в течение недели караулим на узкой проселочной дороге, ожидая появления Заро из трещины в старом заборе, о которой все знают.

За время наших слежек мы видим бесконечный парад беглецов: Девочки 12-го класса в крошечных платьицах, улизнувшие на вечеринку, мальчики, держащие девочек за руку, и даже Серафина Розенталь, роза Спиркреста, одетая в винтажный тренч и туфли на каблуках Louboutin, ускользает, несомненно, чтобы встретиться со своим тайным городским парнем, о котором все знают.

В четверг вечером сердце замирает у меня в груди, когда сквозь щель в заборе появляется стройная фигура с копной вьющихся волос. Черное такси уже ждет ее, и Заро бежит вдоль забора и забирается в такси. Яков, не говоря ни слова, заводит мотор, и мы следуем за такси, насколько это возможно.

К моему удивлению, оно не направляется в Лондон, куда все стремятся на вечеринки и свидания. Вместо этого такси едет по узкой, ветреной дороге прямо в Фернуэлл, местный городок.

Никто из Спиркреста никогда туда не ездит, поскольку это маленькая, сонная деревушка, в которой нет ничего, кроме церкви, супермаркета и множества маленьких ремесленных лавочек. Но такси Заро везет ее именно туда, и мы с Яковом обмениваемся недоуменными взглядами, когда машина паркуется перед уютным коттеджем, стоящим в нескольких минутах езды от деревни.

Заро выходит из машины, накидывает на себя пальто и входит в коттедж. Над ярко-зеленой дверью висит табличка с надписью "Коттедж Примроуз".

— Что за хрень?

Лицо Якова, обычно выразительное, как камень, показывает недоумение, которое было бы смешным, если бы ситуация не была такой странной.

— Может, это не то, что мы думаем? — спрашиваю я, не менее озадаченный.

— А что еще может быть? — спрашивает он.

Мы смотрим друг на друга.

Внезапное осознание выкристаллизовывается в моем сознании.

И вот я уже дергаю ремень безопасности и выбегаю из машины, поднимаюсь по маленькой галечной дорожке к зеленой двери, которую открываю ключом. За прилавком сидит женщина лет сорока, ее каштановые волосы собраны в косичку, перед ней лежит большая книга в твердом переплете.

— Чем могу помочь? — спрашивает она, поднимая глаза.

— Девушка, которая приходила сюда, куда она делась?

Она хмурится. — Кто вы?

Прихожая уютно обставлена, но невелика, и легко заглянуть в соседний коридор. Там я замечаю зонтик Chanel, который я подарил Захаре на Рождество, стоящий возле двери.

— Мне очень жаль, извините, я сейчас вернусь! — кричу я женщине за стойкой и бегу по коридору.

Достигнув двери, я иду открывать ее, но она заперта. Я бью кулаками по двери, в моей голове проносятся мысли в метель надежды и страха. — Захара, открой! Это я!

Дверь открывается, и я оказываюсь лицом к лицу с Захарой, которая стоит, положив руку на бедро, с неодобрительным выражением на лице. — Я знала, что ты следишь за мной! Ты такой…

Я протискиваюсь мимо нее и вхожу в комнату. Она небольшая и по-провинциальному милая: кровать с лоскутным гагачьим пухом, маленький голубой коврик на деревянном полу, маленькая стойка с кофеваркой, чайные чашки и керамические горшочки с сахаром и чайными пакетиками рядом с узким шкафом, растения и вазы с полевыми цветами. В другом конце комнаты — небольшое кресло у окна, обитое голубым войлоком.

На нем, поджав под себя ноги, сидит Теодора.

— Мне попросить его уйти? — озабоченно спрашивает Захара, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Теодору.

Теодора качает головой, и я разражаюсь смехом. В голосе смешались шок, облегчение и веселье — веселье от одной только мысли, что Захара может заставить меня уйти, в то время как ни одна сила на земле не может заставить меня уйти прямо сейчас.

— Захара. — Голос Якова за моей спиной спокоен и серьезен. Я не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. — Пойдем.