— Тогда ты, наверное, очень умна, — говорит он наконец.

Мне хочется сказать ему, что так оно и есть, но я чувствую, что Закари не поверит мне, если я не предложу каких-то доказательств.

— Я набрала самые высокие баллы на экзаменах "одиннадцать плюс" в своей школе, — говорю я ему.

Он кивает. Он сидит очень прямо и очень спокойно. Меня поражает, как он не дрыгает ногой, не перебирает пальцами и не стучит по подлокотнику. Мне потребовались годы, чтобы научиться хорошо сидеть, не ерзать. Перестань извиваться, как маленький червячок на крючке, — с укором говорила мне мама. Пришлось ли Закари тоже учиться, или он родился спокойным и неподвижным и уже был совершенством?

— Ты, наверное, много читаешь? — говорит он. Это звучит и как утверждение, и как вопрос одновременно.

— Это мое любимое занятие.

Мы смотрим друг на друга. Закари Блэквуд. Значение его имени меняется с каждым мгновением.

Сначала это было Закари Блэквуд — имя, означавшее загадочного мальчика с серьезным лицом.

Теперь это Закари Блэквуд — имя, означающее вызов.

Потому что лицо Закари по-прежнему очень серьезное и спокойное, но в его хмуром взгляде появилась новая тень. Он измеряет меня, взвешивает, кладет поперек себя на весы.

Как черно-белая плитка на полу, так и шахматная доска в голове Закари. Он прикидывает, какой фигурой я являюсь.

Пешка, которой не удастся довести игру до конца? Ловкий конь, который скользит по доске? Или бесполезный король, которого нужно свергнуть?

С ним я уже разобралась.

Это белая ладья. Белая, потому что он сделал первый ход. Я никогда не играю за белых: если ты начинаешь первым, то получаешь преимущество, но это заставляет тебя быть напористым, принимать больше решений, рисковать. Черная сторона — это темная лошадка: вы всегда находитесь на задней линии, но ваши ходы также более обоснованы.

Ладья, потому что она двигается прямо и мощно. Важная фигура, но не совсем ферзь. Он слишком прямолинеен.

— Я только что закончил "Ферму животных", — заявляет Закари. — Может быть, ты слышала о ней?

— Мне очень понравилось, — отвечаю я. — Это была самая короткая книга, которую я прочитала в прошлом году.

Брови Закари слегка вздергиваются вверх. Он не выглядит удивленным — он выглядит обиженным.

— Короткая? То, что она короткая, не значит, что это не важная книга.

— Я прекрасно знаю, насколько важна эта книга.

— Ты уверена? Может, ты не слышала о русской революции?

Мои руки скручиваются в кулаки. Я чувствую, как мой голос становится ледяным и жестким, как бывает, когда я спорю в классе со студентом, который прибегает к грязным трюкам, чтобы вырвать победу. — Я не читала книгу, думая, что она только о животных, если ты это имеешь в виду.

Закари пожимает плечами.

— Я просто подумал, что твой комментарий о том, что книга слишком короткая, возможно, говорит о том, что ты не совсем поняла мысль автора.

— Я никогда не говорила, что она слишком короткая, — отвечаю я самым ледяным тоном. — Я просто сказала, что это самая короткая книга, которую я прочитала в прошлом году.

— Ну, если подумать, большинство книг длиннее, чем "Ферма животных", — без всякого изящества признает Закари. — Даже такая книга, как "Питер Пэн", длиннее.

— Что ты имеешь в виду под "даже такая книга, как Питер Пэн"? — спрашиваю я, сузив глаза. — Что за книга, похожая на Питера Пэна?

Закари делает жест одной рукой. — Ну, ты знаешь. Детские книги.

— А что не так с детскими книгами?

Он коротко рассмеялся. — Во-первых, то, что они предназначены для детей.

— Дети не должны читать?

— Все должны читать.

Я поднимаю брови и спрашиваю сухим тоном: — Но пятилетние дети должны читать книги для взрослых?

Захарий на мгновение замолкает, глядя на меня с напряженным, торжественным выражением лица, как у святых в Смольном соборе.

— Прошу прощения, если я тебя обидел, — говорит он с почти напускной вежливостью. — Я не хотел.

— Ты меня не обидел, — огрызаюсь я.

Мы смотрим друг на друга. Уголок его рта слегка улыбается. Я сразу же понимаю, почему.

Извинения Закари Блэквуда, как и его вопросы, — всего лишь еще один способ проверить меня. Он все еще соизмеряет себя со мной, и одно ясно.

Его извинения — это нападение. Мой гневный ответ — это удар, который он нанес.

Теперь он думает, что знает, что в моей броне есть брешь, думает, что знает, куда можно нанести удар.

Но я быстро учусь. Если Закари однажды найдет брешь в моих доспехах, второй раз он ее не найдет.