***

2348

2350

Минули Са’альи, Кайэри, Ивлас и теперь осталась позади последняя грань между дугой и прочим миром. Спустя полтора года пути и пять сменённых кораблей, экипаж достиг бвирлиус Нааръян.

Всё бессонное время, что Дийя провела, охраняя представителя, она носила в себе страх перед этим местом. Истинный край Фронтовой дуги значил для неё лишь то, что дальше врагов станет в разы больше.

Она покинула привычный ей смотровой отсек, оставив множество экранов и датчиков под надзором корабельной стражи. Широкими шагами Дийя пролетела один ход, за ним другой, после чего нырнула в широкую трубу на нижний уровень. Сердце её ускорялось с каждым мгновением, и чем больше корабль сбавлял скорость, тем сильнее внутренности Дийи сжимались от волнения.

— Давно не виделись, — проронила она, заметив семиолоида на пути.

— С последнего перехода. Представитель велел охранять его покой.

— Хотите сказать, что он не в частном секторе? Тогда где же?

— Господин пожелал остаться один в данный момент. От нынешнего места даже наш народ чувствует себя… тяжко.

— Прошу прощения?

— Не знаю, как это объяснить. В нашем языке нет слов, которые могли бы полностью отразить такое ощущение.

— Вы про тревогу? Страх? Волнение?

Семиолоид медленно склонил голову. Сквозь тёмный шлем чувствовался его вопрошающий взгляд.

— Прошу простить, но всё что вы сказали для меня — одно слово. Я не могу понять.

— Это как разные уровни. Думаю. Сложно объяснить.

— Вероятно, одно из этого или всё сразу, — он пожал двумя парами плеч. — Сожалею что не могу понять Ваши мысли. Возможно, представителю Хайнрим это окажется по силам.

— Узнаю, когда смогу найти его, — Дийя коротко поклонилась. — Если Вы позволите.

— Я не в праве стоять на Вашем пути, даже по указу моего господина.

Четырёхрукий страж двинулся в сторону, освободив ей путь. Новый поклон. Шаг. Затем ветвящиеся лабиринты корабля увлекли Хранительницу дальше, по бело-голубым ходам к боковой части корпуса, к дальнему складу.

Дийя проносилась по полупустым подъёмам и спускам, пролетала в несколько шагов долгие пролёты и поспешно перескакивала с одного уровня на другой. Чужие эмоции всегда были понятны ей, но в чувствах семиолоидов заплутать казалось легче, чем в громадных ходах крейсера. Подобие страха или сомнения, порождённого их прошлым, поглотившим целый народ. Она боялась, волнение держало острыми когтями горло, но не отдавалось в мозгу ясными словами.

Что пугало Хранительницу? Она боится за них, или же иного?

Массивная дверь слилась с полом, открывая тонувший в синем свете склад. Глухая полутьма разнесла шаги Хранительницы среди мостков и переходов. Маленькая фигура редкими шагами поплыла между высившимися тут и там ящиками, блуждая в своих поисках. Где-то в центре мрачного зала, под крохотным осветительным дроном, шёпотом звучал шипящий голос:

— Dsoinheim kaezim

Zoer phoen’kai oets aethein kzoinjom.

Eakzihein ievzim

Paefhein edeagnein, zoer da koetsim

Da erume’kai.

Edkairten ae roejim rea rieng

Atsein koenjim. [2]

— Вы говорили на сьемарциане?

— Да, госпожа Дийя.

— Вы прежде не обращались ко мне так. И всё же, странно.

— Ничуть. Моя речь звучала без перевода, верно? У нашего языка есть особая версия. Художественная, поэтическая речь. В ней обычные слова проходят через изменения для лучшего звучания. И в ней мы говорим без указания времён.

— Не думала, что семиолоиды так задумываются об искусстве.

— Искусство — часть истории. Способ понять её и сохранить. Мой народ лишь превратил это в систему.

— Но часть слов я поняла, — она запнулась, проглотив мысль. — Я пыталась учить сьемарциан по доступным записям. Да и то, о чём этот стих, это ведь?

— Танец. Да. Дуга напоминает о нём.

— Мне кажется это название слишком красивым для побоища, из которого живым вышел только тот Палач, — Дийя опустилась на один из голубоватых ящиков. — Вы так не думаете?

— Название это пошло отсюда. Как и легенда о Палаче, пережившим жуткую бойню. Меня не было там, конечно. Но думаю, события были иными. Выживших было больше.

— Всё пошло отсюда? — она горько усмехнулась. — Забавно получается. Это ведь написал семиолоид?

— Один из придворных творцов. После смерти Палача Вилиума.

— И до Сашфириш оно дошло раньше, чем ваш народ. Вот ведь ублюдки… прошу простить. Всё что мы знаем о событиях танца — слухи и эта поэма. Хотя её саму, получается, здесь никто не слышал.