Арестованного усадили на стул в кабинете Виктора. Сам хозяин кабинета устроился в своем рабочем кресле, а Аверин присел на диванчик — раненая нога не болела, но ныла весьма неприятно и требовала более бережного отношения.

— Что же, — Виктор хлопнул ладонью по столу, — предлагаю не тратить ни наше, ни ваше время, а всё быстренько и честно рассказать. Раненный вами человек жив, если вы сейчас чистосердечно во всём признаетесь — то, может быть, суд проявит снисхождение и на каторгу вы не поедете. Обойдется тюремным сроком, — обратился он к задержанному. Тот сидел, опустив голову. И говорить не торопился. В кабинет заглянул Паша Крысин.

— О, уже поймали? Быстро!

— Это Гермесу Аркадьевичу спасибо, впрочем, как обычно.

— В этот раз спасибо надо сказать Маргарите, она почти угадала, — улыбнулся Аверин.

Виктор усмехнулся и сказал Крысину:

— Садись, записывать будешь.

Задержанный поднял голову. В его взгляде что-то мелькнуло. Он посмотрел на Аверина, а потом шумно вздохнул и пробурчал себе под нос:

— А что говорить? Нечего говорить.

— Для начала — ваше имя.

— А то вы его не знаете.

— И все-таки?

— Ну Олег Захаров.

— Расскажите, господин Захаров, о ваших отношениях с Екатериной Звонниковой, супругой жертвы, — потребовал Виктор, — вы ведь ухаживали за ней. Следили за ее семьей. — Люблю я Катерину, ясно? — задержанный снова покосился на Аверина, а потом опустил голову и опять уставился на свои руки.

— Ясно, чего ж не ясно, — согласился Виктор, — и вот такая у вас сильная любовь, что вы решили украсть у ее сына ключ, залезть в квартиру, похитить принадлежащий Григорию Звонникову пистолет и из него застрелить мужа вашей возлюбленной. А потом? Что же вы думали делать потом? Сделать ей предложение руки и сердца?

— А если и так? — с неожиданной злобой сказал Захаров и спросил зачем-то: — А вот у вас, господин пристав, есть семья?

Виктор посмотрел на него с некоторым интересом.

— Допустим.

— А у меня нет! Из-за Гришки Звонникова! Из-за него всё!

— Звонников каким-то образом лишил вас семьи, и вы решили ему отомстить? Так?

— Не так! — с жаром ответил Захаров. — Я тоже виноват! Но и ему я не прощу никогда!

— Что?

— Он крыса. Доносчик. У меня… понимаете, я узнал, что ребенок будет, второй. Жена сказала. Ну мы и отпраздновали… маленько. Я с утра на работу, а этот гад унюхал перегар. И тут же доложил старшему по смене. А я не пьян был! Вчерашнее это! А мне повышение должно было прийти через неделю. Но вместо этого повысили подлого стукача! А меня хоть и не уволили, но я сам ушел, не смог стерпеть подлости. Сидел тогда без работы, переживал очень. А как-то надо было Свету, жену мою, везти в больницу на осмотр. Ну вот мы все сели в машину, и я, и Света, и Костик… и… и всё…

— Что? Что произошло?

— Нервничал я, злился, а скользко было, — гнусавым от слез голосом продолжил Захаров, — занесло меня на колее да на встречку вынесло. А там грузовик… я чудом выжил, переломался весь… из больницы через два месяца только вышел.

— Понятно, — Виктор прищурился. Аверин посмотрел на арестованного. Надо же… значит он сказал Петру правду, когда дарил планер. И спросил:

— Выходит, вся ваша семья погибла, так? И вы считаете, что в этом виновен Григорий Звонников?

— Ну да… А кто еще? Из-за него всё началось. Если бы не его подлость, ничего бы не случилось. Поэтому я отомстить ему хотел. Как вышел из больницы — начал планы строить. Следил. Никак придумать не мог, что с ним сделать. Думал даже чулок на голову натянуть и побить его, когда с работы домой пойдет. Или квартиру поджечь, пока никого дома не будет… Сначала бинокль купил. Смотрел за ним на улице.

А он довольный такой, то с сыном куда-то идет, то с женой своей и с коляской. Катенька тогда родила только. Гуляла с дитем много… прямо как моя Света… могла бы. Я чувствовал, будто Гришка семью у меня украл. Мою семью!

— Когда вы купили телескоп, чтобы следить за этой семьей у них дома?

— Примерно через год. Работу уже нашел, зарабатывать начал, руки, говорят, у меня золотые. И вы понимаете, Гришка, он был их не достоин. Знаете, сколько раз за это время он жене цветы дарил? А вот нисколько! Домой приходил — и на диван сразу, с газетой. Катя бьется, в одной руке дите, другой ему ужин бежит-тащит. А он даже голову не поднимет. И я стал думать, как бы я с ней… если бы она моей женой была. Цветами бы заваливал. Руки целовал, которыми она мне суп наливает!

— А как вы пришли к идее убить Григория Звонникова?

— Да не хотел я убивать! Сначала не хотел… Однажды вижу, идет моя Катенька, печальная-печальная с коляской куда-то. Я сразу понял — обидел ее Гришка. Сбегал, купил самый красивый букет, положил ей под дверь. А через пару дней, в субботу, смотрю — всей семьей идут веселые, нарядные. Ну, думаю, хоть Гришка и олух, а понял, что такое счастье у него увести могут, решил семью побаловать. Да только надолго его не хватило. Опять стал в газету свою утыкаться, как ни посмотрю. А однажды, перед Рождеством, я случайно увидел Петю с друзьями в магазине. Обсуждали игрушку — модель самолета или как там это называется. С таким восторгом обсуждали… И Петя печально так сказал: «Эх… мне папка такой никогда не купит…»