— Говорит человек, который есть не мог — так хотел немедленно узнать пол ребенка.

— Это принципиально разные вещи. — Вздыхает, щелкает металлическим ремешком от часов.

— Шутов, слушай, если вдруг ты не понял, то у меня нет проблем с тем, чтобы купить ребенку все необходимое. Я просто совсем растеряла свое обалденное чувство юмора.

— Я прилетаю во вторник, Лори. Могу я попросить тебя потерпеть хотя бы до этого времени? И предвидя твой вопрос — нет, мы не будем обсуждать причину сейчас и по телефону, и никаких других намеков ты от меня не дождешься.

— Ну ла-а-адно, — тяну в легкой задумчивости. — Хотя это очень бесчеловечно — заставлять нервную беременную женщину еще два дня мучиться от неизвестности.

— Помучил бы я тебя, нервная беременная… — Слышу натянутый смешок.

— Ой, мне тут звонят с работы, — быстро, не дав ему продолжить после паузы, бормочу в трубку. — Ты там не пропадай с радаров больше, ладно?

Он говорит что-то в ответ, но я просто трусливо заканчиваю разговор.

Хватит, спокойно.

Мы просто партнеры.

А все, что он мог бы со мной сделать — он и так делает. Но с более интересным и менее проблемным экземпляром.

Есть две причины, по которым я уезжаю в Швейцарию сразу на три дня.

Первая и самая банальная — есть пара действительно рабочих моментов, которые без моего личного присутствия решить не получится. Даже если ты миллионер и эксцентричный айтишник, это никак не отменяет бюрократию, которая одинаково распространяется абсолютно на все живое (а иногда и мертвое). Но этих дел у меня максимум на сутки.

Причина вторая — я хочу застолбить для Лори место в лучшей клинике, чтобы к тому моменту, когда придет время родов, она была спокойна, ни о чем не беспокоилась, а я был уверен, что они с ребенком в надежных руках профи. Не то, чтобы я не доверял нашим врачам (лично на меня ее ведущий гинеколог произвела самое благоприятное впечатление), но дополнительный фактор в виде парочки тысяч километров от Завольского, пожалуй, дает фору в сто очков к безопасности.

Есть еще третий факт, который появляется в моей голове чуть позже, когда мои парни отчитываются, куда Лори отправилась на выходные. И эта мысль минимум раз в час взрывает мне мозг, даже когда пытаюсь переключиться на другие задачи.

Ну а чего я ожидал, собственного? Что одно мое появление перечеркнет последних три года ее жизни, в которых меня не было? Что моя обезьянка, которую я собственными руками учил легко отпускать прошлое и не хвататься за мужиков, вдруг снова превратиться во влюбленного единорога? Тем более, что у Авдеева, блядь, против меня есть огромный, размером с небоскреб, козырь — это его ребенка она ждет. Если он об этом узнает — мы неминуемо столкнемся лбами, потому что ни один не захочет добровольно отступить. Он — потому что захочет принимать участие в жизни своего сына, я — потому что не смогу отдать ему Лори.

Единственная причина, по которой ситуация остается более-менее стабильной — личное желание Лори держать Авдеева на расстоянии. Но сколько это продлится? Еще день? Еще месяц? Или она родит и решит, что не готова держать в секрете от Авдеева факт его отцовства?

— Вот, эта палата будет забронирована за вами на две недели. — Доктор, довольно молодой и на удивление спортивный мужик с внешностью Дольфа Лундгрена, заводит меня в огромное светлое помещение, оборудованное по последнему слову техники.

Я подхожу к окну, откуда открывается симпатичный вид на городской парк, и прикидываю, что Лори он обязательно понравится. Что если это будет допустимо — мы сможем брать сына и выходить с ним на прогулки.

Сына.

Я ни разу не произнес это слово вслух, но после того, как увидел его в животе Лори, иначе и думать о нем не могу. Хотя до сих пор не до конца понимаю, что чувствую всякий раз, когда реальность внезапно напоминает — это не мой сын. По крайней мере биологически.

— Нам подходит.

Я даже не чувствую укола совести за то, что решаю это в одно лицо.

Остается только вставить дату и подписать документы. Я не знаю точно, когда именно у Лори подойдет срок, но у меня есть видео и фото с УЗИ, и последняя озвученная врачом дата ее срока, так что после нехитрых манипуляций медсестра помогает определиться с временным диапазоном. Тем более, что я бронирую место на целых две недели. Все-таки у меня есть определенная слабость к иностранному подходу ведения дел — никто даже не пытается узнать, по какой причине такой важный вопрос я решаю сам, без участия будущей мамы. Главное, что чек оплачен и на бумагах стоит моя подпись. Но все равно тщательно записывают в бланк паспортные данные будущей пациентки и ее контакты, уверяя меня в том, что это просто формальности и беспокоить Лори по пустякам никто не будет: все вопросы решать только через меня.