Он подстраивается под мой шаг и пару раз направляет по правильному пути, потому что я совершенно забыла куда и когда нужно сворачивать. Выводит на крыльцо и присвистывает, когда я щелкаю брелком, и мой «Бентли» тут же «щебечет» в ответ.

— Признавайтесь, — Зайцев выглядит слегка озадаченным, — вы дочь подпольного миллионера? Или, может, разводите крипту?

— Это… подарок.

— Ну да, — теперь он улыбается почти через силу.

Из сумки раздается телефонная трель. Я извиняюсь перед Андреем, смотрю на незнакомый номер и с опаской прикладываю телефон к уху. Пока на том конце связи какой-то непонятный шум, взглядом извиняюсь перед Зайцевым за то, что сбегаю вот так, без вежливого «до завтра».

— Анна Александровна? — на том конце связи казенный женский голос.

— Я слушаю. — Еще ничего не случилось, но меня ковыряет зудящее неприятное предчувствие. В последнее время все звонки с незнакомых номеров (да и со знакомых тоже, за исключением Грея) приносили исключительно «приятные» новости.

— Это Галина Гавриловна, директор гимназии имени Шевченко. Вчера вы оформили к нам вашу сестру Марину Александровну… Эпштейн, — она запинается, как будто читает по бумажке.

— Что-то случилось?! — Задерживаю дыхание, потому что легкие буквально сплющивает, как будто я с размаху влетела в бетонное заграждение.

— Вам знакомо имя… Рогов Валентин Николаевич?

— Это… мой отчим. — Вот теперь я точно знаю, что дальше не будет ничего хорошего.

— Хорошо, просто хотела уточнить, потому что в моей практике бывало всякое. Вам нужно срочно приехать в школу, потому что Валентин Николаевич прямо сейчас сидит у меня в кабинете и утверждает, что является законным опекуном Марины, и ее нахождение в нашей гимназии никак с ним не согласовано.

— Я ее старшая сестра! — Мой голос срывается, я психую и дрожащий палец никак не может попасть на кнопку на брелке от машины. — Я имею право принимать решения за нее!

— Анна Александровна, я жду вас, потому что вся эта ситуация крайне неприятна. Когда вы будете?

Она говорит со мной таким тоном, как будто Рогов сидит сейчас в ее кабинете и показывает таблички с субтитрами.

— Я приеду через полчаса. Или быстрее. Не смейте отдавать ему Марину! Она моя сестра! Этот человек ей даже не отец!

— У вас есть полчаса, Анна Александровна.

И кладет трубку, давая понять, что если я не уложусь в отведенный мне с барского плеча лимит, все, что лучится потом будет целиком и полностью на моей совести.

Бедная дорогая машина точно не заслужила, чтобы ее так безжалостно дергали с места, но мне ужасно страшно тратить на все эти безопасные виражи хотя бы одну минуту. В школе должна быть охрана — как минимум один из тех двоих «людей в черном» остался сегодня сторожить ее около класса, хотя Марина фыркала и бубнила под нос, что над ней будут смеяться. Пришлось сказать, что так решил Грей — и она тут же волшебным образом сменила гнев на милость. Даже при самом неудачном стечении обстоятельств Рогов не сможет забрать Марину, но ведь… Директриса наверняка вызовет полицию, если начнется какая-то потасовка, и тогда отчим точно сможет ее забрать, потому что, хоть вопрос об опеке и находится в суде, он все еще ее официальный опекун.

Мне везет — половина светофоров на моем пути подмигивают зеленым, и до школы я добираюсь минут за двадцать. Паркуюсь, конечно, черте как, выскакиваю из машины, но дверь почему-то закрыть не получается. Поднимаю взгляд — и со свистом хватаю ртом воздух.

— Добрый день, Аня. — Шубинский растягивает в ледяной улыбке тонкие бледные губы, даже на вид как будто ледяные.

Я дергаюсь назад — и налетаю спиной на преграду. По наползающей на лицо Шубинского тени понимаю, что у меня за спиной кто-то стоит. Краем глаза замечаю острый черный «нос» туфли справа. Пытаюсь оценить обстановку: мне достаточно просто дернуться — и тот, сзади, просто затолкает меня в мою же машину.

— Аня, вы чего так побледнели. — Рот Шубинского растягивается еще больше, хотя это уже что-то за гранью простой физиологии. — Я же просто поговорить. Видите, на людях, посреди бела дня, даже, можно сказать, в святом месте.

С издевкой крутит у меня перед носом ладонями, типа, «вот, я даже пальцем тебя не тронул».

Где-то очень близко скрипят тормоза, шипят скребущие по асфальту шины.

Шубинский смотрит мне за спину, давится улыбкой и быстро прогоняет «тень» в черной обуви.

— Анна, если вы со мной не поговорите, то это будет стоить Владиславу не только всех его денег, но и проблем с законом.

Проблемы с законом?

У Влада?

Проглотить неприятный вязкий комок, липнущий к горлу словно проказа, удается только с третьей попытки. Под жадным взглядом Шубинского, которым он как будто держит меня в заложницах, эта задача кажется еще более невыполнимой.

Шаги сзади — тяжелые и быстрые, заставляют меня непроизвольно дернуться. Еще какие-то «черные туфли»? Но когда вместо еще одной прилипчивой «тени» передо мной выходит мужская фигура в черном, я с облегчением выдыхаю — это один их охранников Грея, их машина всегда потихоньку, не сильно отрываясь, следовала за моим «Бентли». Через секунду их становится двое.