Я проводила его взглядом и, обернувшись, налетела на прицельный взгляд Демьяна. Смотрел он на меня задумчиво и совершенно серьезно своими черными глазами. Что, спрашивается, опять не так?

– Что?

– Он же тебе совершенно не пара, Ветрова.

Вот приплыли!

А с какой интонацией Демьян это заявил! Будто сваха в третьем поколении с сотней счастливых супружеских пар за плечами. Со знанием дела, в общем. От того вдвойне обидно!

– А кто, по-вашему, пара? – раздраженно поинтересовалась я. – Братец? Скандальный ловелас, который так и не слазит со страниц желтой прессы, прыгая со скандала в скандал?

– Как бы странно это ни звучало, но нет. Но и этот, – кивнул в сторону, где только что шел Бад, Демьян, – мямля тебе не пара. Скучно с ним будет.

– Не вашего ума дело, Демьян Романович. Вы бы лучше за собой следили.

– Не понял, это ты к чему сейчас? – упер руки в бока мужчина. – Ну-ка, просветите, мисс всезнайка? – прорычал мужчина, возвышаясь надо мной скалой.

– Невеста ваша совершенно не умеет обращаться с Доминикой. Вы бы видели эти колтуны, которые она ей собрала сегодня на голове. Без слез не взглянешь!

Нагорный посмотрел в сторону Ники, которая неподалеку рассекала на скейте, и скептически выгнул бровь, наверное, решив, что я совсем дура. Ведь на голове у ребенка красовались два шикарных, крепких дракончика. Еще бы!

– У нее на голове вполне себе косички, или я чего-то не понимаю?

– Да потому что я их ей заплела. Разумеется, как только смогла разобрать то осиное гнездо, что ваша Камилла соорудила. А то, что ребенок один расхаживал по отелю? Нет, я, конечно, понимаю, что он ваш, а Доминика умна не по годам, но это же просто вопиющее попустительство!

Нагорный впал в ступор.

– Вы уж, прежде чем оставлять ребенка с этой дамочкой, убедитесь, что она элементарно сможет с Никой совладать! – фыркнула я, оставшись довольной произведенным эффектом. Крутанулась на каблуках и двинулась в сторону дома, быстро перебирая ногами.

Ветер задувал везде, где только мог пробраться. Погода, прямо скажем, не для прогулок. Даже в джинсовой курточке зябко.

Прошагав добрый десяток метров, я уж было решила, что чета Нагорных решила оставить меня в покое, но немного погодя услышала, что отец с дочкой двинулись за мной следом.

Демьян

До дома Ветровой мы шли молча.

Анфиса бежала впереди, быстро перебирая своими стройными голыми ножками, но мне совсем не составляло труда ее догонять. Ника и подавно мчала на скейте, по-моему, даже не замечая повисшего между “условно взрослыми” угрюмого молчания.

Я все еще напрочь отказывался воспринимать пигалицу Фису в каком-то другом ключе, кроме как ребенка. Капризного, несмышленого, импульсивного ребенка, действующего исключительно на поводу у своих эмоций. Это значительно облегчало жизнь.

Правда, подсознание ехидно вопрошает, а какого черта тогда я сегодня веду себя с момента встречи в кино, как спесивый желторотый юнец? Потому что именно эмоциями продиктованы все мои действия последней пары часов. От и до. Тогда как девочка не перестает ломать шаблоны у меня на глазах.

В моей голове прочно засели слова о косичках и полной непригодности Кэм в роли матери для Ники. Это было для меня шоком, если не сказать откровением. Одно дело, когда ты нет-нет, да ловишь себя на подобной мысли сам, тут же погребя ее в мозгу под тонной рабочих вопросов, и совсем другое, когда тебе ее озвучивают. Вслух. Решительно, громко и с упреком.

Признаю, за работой и постоянными делами, которых в городе было навалом, мне нередко не хватало времени даже на обычные бытовые мелочи. А уж чтобы остановиться и подумать о будущем с Камиллой в таком ключе – подавно. Всегда было не до того. Всегда находились первоочередные задачи. И хоть я регулярно замечал, знал и понимал, что будущая невеста и дочь не контачат от слова совсем, но, наверное, предпочитал на это закрывать глаза. По принципу «стерпится – слюбится».

Дермовый принцип.

И от этого я сейчас чувствую себя дерьмовым отцом.

Сложно принять, когда человек, который знает твою семью чуть больше суток, тычет тебя носом в твои косяки. Очевидные и заметные.

Анфиса вообще умелица ткнуть по больному или пробраться туда, куда никого не пропускал. К сердцу, например. К мозгу, который не отпускает ее.

Сутки. Гребаные сутки! И уже в моей жизни начало что-то меняться. Коллаборации, которые, скорее, выбешивают. Потому что серые до этого краски рутинных будней становятся ярче. Глаза режут. Почему? Зачем? А главное, как она это делает своим присутствием? Не пойму и понимать не хочу. Но шпильку про Нику и Кэм я услышал. К сведению принял.