Сейчас, когда у нее с глаз спала пелена влюбленности и безусловной преданности, все кажется вполне очевидным. А тогда, уже сама возможность того, что она могла спокойно навещать семью и вести почти нормальную жизнь, казалась чудом. Неудивительно, что она чувствовала благодарность к интернату и не спешила сомневаться.

— Не слишком удачный способ манипулирования, — скептически заметил Рэн, заставляя ее обернуться.

—Да? — неприятно удивилась девушка.

— Я скорее бы обозлился на окружающих и не захотел бы спасать кого-то, после таких. Зачем помогать тому, кто ненавидит и презирает тебя? — спокойно заявил он, шагая дальше по песку. — Скорее всего, здесь был индивидуальный подход. С тобой сработало. Возможно потому, что у тебя была любящая семья, и желание помогать еще не было отбито окружающим миром.

— Возможно, — вздохнув, согласилась Кей с таким вариантом, вновь отворачиваясь к глади океана. Сейчас уже сложно было разобраться, что было просто частью обучения, а что тонкой игрой, заставляющей плясать под чужую дудку.

— Подозреваю, что на легкой помощи, ты не остановилась? — продолжил мужчина, бросив на нее пристальный взгляд.

—Да… — призналась Кей в очевидном. — Сначала я была лишь на поддержке — разведка, осмотр помещений. Потом меня попросили выкрасть кое-какие документы. Вроде как планы террористов и доказательства мошенничества. Может быть, врали, я плохо в этом разбиралась, чтобы точно понимать, что краду.

Ужасно…сомневаться в каждом поступке совершенным за последние несколько лет. Сказали ли им правду хоть раз?

—Когда тебя впервые заставили убить? — просто спросил Рэн, неуловимым образом почувствовав, почему девушка замолкла.

— Меня не заставляли, — мрачно призналась она. — Это было мое решение. Хотя не сказать, что у меня был выбор. В парня из нашей команды собирались выстрелить. Я была ближе всех. Хотела просто толкнуть его, чтобы прицел сбить, но…перенервничала. Я случайно разорвала ему аорту, материализовав руку, которой попала стрелку в грудь.

Кей тогда даже не сразу поняла, что он и правда умер. Просто внезапно захрипел, схватился за грудь и рухнул ей под ноги. А уже потом она заметила кровь на своей руке. Самое странное — переживала она тогда не так уж сильно, как должна бы после первого убийства.

— Второй раз я было уже осознанно. Одного из заложников использовали в качестве живого щита и собирались убить. У меня была выгодная позиция, так что я выстрелила первой. Благо этому меня учили хорошо, — безэмоционально делилась она своим послужным списком. — Третьему я остановила сердце, как тому наркоману в переулке. Они, кстати, чем-то похожи, — накрыло ее каким-то ледяным спокойствием от этих воспоминаний. — Богатенький мудак имел под патронажем несколько детских приютов. По факту продавал детей всяким извращенцам. Я сделала все возможное, чтобы он прочувствовал весь ужас и боль происходящего, прежде чем сдох, — скривилась она. — Четвертый, как мне сказали, собирался взорвать школу, где учились дети высокопоставленных чиновников. Отделался тихим инфарктом в собственной постели, не приходя в сознание. Вот и все. Про наркомана, здесь в городе, ты и так знаешь, — выдохнула Кей остановившись. Отвернувшись, спрятала взгляд в бесконечном голубом горизонте.

Взглянуть в лицо Дарэна почему-то побоялась. Да, он еще до ее рассказа догадался, что ей приходилось убивать. Но после признания, что на ее руках кровь пяти человек, и неизвестно, сколькие из них были действительно виновны, вряд ли он сможет воспринимать ее как раньше.

— Все? — раздалось удивленное из-за спины.

Девушка резко обернулась, бросая на него недоверчивый взгляд. Вот только вместо ожидаемого осуждения, увидела лишь скепсис.

—Ты так убивалась. Я думал, у тебя собственное кладбище размером с маленький город, — недоуменно проговорил он, хлопая по карманам в поисках сигарет. — А здесь всего пять трупов, из которых только двое были сознательными и предварительно запланированными. Было бы из-за чего себя чудовищем обзывать.

— Издеваешься? — разозлилась Кей.

И это он ей говорит? Представитель полиции, который за такие слова ее посадить должен? Она призналась в нескольких убийствах, а он смотрит на нее снисходительно, словно всего лишь кукол сломала!

— Прелесть моя, прости, но ни осуждения, ни жалости от меня не дождешься, — холодно заметил он, все же выуживая сигарету и прикуривая. — Ты выросла, считая себя человеком, но ни ты, ни я ими не являемся, — вот теперь на неё смотрели с легкой жалостью. — Постарайся понять, дивные — не люди. У нас другая культура и законы. Некоторые, пока учатся управлять собственной силой, убивают больше, чем ты за всю жизнь. Кому-то чужая смерть необходима для выживания. Это реалии моего мира.

— Это ненормально, — покачала она головой, глядя на него с недоверием и легким ужасом.

— Разве ты будешь осуждать льва, разорвавшего неосторожно приблизившегося человека? Или если он загрызет антилопу? — вскинул он бровь, выдыхая облако сигаретного дыма. — Это почти то же самое. Мы лишь похожи на людей, но некоторые инстинкты в нас так же сильны, как и в зверях. Им сложно сопротивляться. И научится этому быстро и совершенно без потерь невозможно.

Кей смотрела на него с неверием, пытаясь осознать эту жестокую логику. Это и значит — быть дивным? Не считаться с людскими потерями? Она-то называла себя монстром потому, что почти ничего не почувствовала от убийства. Получается, была даже в чем-то права. Она и правда чудовище, а подобная черствость, нормально для таких, как она.

— И что, убитые дивными люди считаются просто сопутствующим ущербом? Их жизни ничего не значат? — с явной неприязнью поинтересовалась она.

— Не утрируй, — сухо заметил Рэн, бросив на нее серьезный взгляд. — Существует такое понятие, как «убийство по неосторожности», знаешь? Примерно так это и работает. Неспособность сдержать инстинкты и банальная кровожадность — это разные вещи. Большинство из тех, кому жертвы необходимы для выживания, обходятся всевозможным отребьем, которого хватает в темных переулках улиц. А вот тех, кто банально наслаждается чужой смертью, уничтожают как опасных элементов. Как и тех, кто ставит под угрозу раскрытие существования нашего мира, — лицо мужчины заметно помрачнело. — Что бы ты ни думала — страшнее человека зверя нет. Дивные веками работают над тем, чтобы для большинства их существование оставалось легендами и непроверенными слухами.