Звучало все еще неприятно, но Кей почему-то стало легче. По крайней мере, у них все же не полный беспредел и вседозволенность. Хотя не ей жаловаться на их законы — она-то убивала не из жизненной необходимости.

— А сколько… — начала Кей вопрос, но ее оборвали.

— Хочешь спросить, скольких убил я? — понятливо хмыкнул он. — Прости, но здесь промолчать будет в моих интересах. Понимаешь ли, прожив несколько сотен лет и участвовав в трех потусторонних войнах, свое кладбище мне пришлось собрать, — лицо его потеряло всякую насмешку и было удивительно серьезным и мрачным.

— Потусторонние войны? — зацепилась Кей за фразу.

— Милая, ты же не верила, что все они затеяны именно людьми? — снисходительно посмотрел он на девушку.

Даже думать не хотелось. Наверное, если начать копать в истоках всех человеческих конфликтов и катастроф, видимо, везде можно откапать следы участия дивных. Но ей определенно не хотелось этим заниматься.

— Но знаешь… судя по всему, кто-то в вашем интернате очень хорошо осведомлен о нас, — задумчиво проговорил Дарэн, сминая сигарету в ладони. — Мало того, что вас успешно скрывали в течение долго времени, так еще и были способны подобрать индивидуальный подход. Больно грамотно выбраны твои жертвы. Такие, которых ты бы не пожалела.

— В смысле? — недоуменно взглянула на него девушка.

— Твоему, скажем так, виду свойственно особое отношение к детям, семье и женщинам, — пояснил мужчина.

— Виду… — ошарашенно повторила Кей. Что же…еще один кусочек пазла встал на место. Она-то думала, что дело в привычке заботиться о младшем брате. Но нет, это просто ее происхождение. А она и не задумывалась, что где-то есть люди с точно такими же способностями.

— А… — вскинулась она, желая разузнать побольше, но ее снова прервали.

— Я расскажу, — заверил ее Дарэн, — Но сначала все же закончим с твоей историей. Потом уже я объясню, во что ты вляпалась.

Не то чтобы Кей была сильно согласна с подобным раскладом, но в чем-то он прав. Закрыть бы уже эту тему, чтобы больше не ковыряться в ране.

—Так кто же из убитых четырех заставил тебя дрогнуть? — поинтересовался у помрачневшей девушки и вновь двинулся вдоль шуршащего прибоя.

Кей нехотя скользнула следом.

— Не один, — горько усмехнулась она. — По крайней мере, началось все не с них. Просто я убила своего лучшего друга.

Рэн резко обернулся, бросив на нее недоверчивый взгляд.

— Не буквально, — призналась девушка. — Но он погиб по моей вине. Потому что меня хорошо учили. И привили излишнюю самоуверенность.

Остановившись, Кей зажмурилась, а потом устало опустилась на песок. Она боялась открыть глаза и снова увидеть призрак мертвого друга. После того видения в лесу он больше не появлялся перед ней. И девушка сама не понимала, радоваться этому или огорчаться. Пусть его присутствие было тяжелым напоминанием о произошедшем, но… она уже почти к нему привыкла.

По шуршанию песка она поняла, что Дарэн сел рядом. И Кей решилась. Открыв глаза, увидела пустой песочный пляж, голубой простор воды и единственного мужчину рядом, задумчиво рассматривающего ее. Ни следа рыжих волос и яркой майки.

Вздохнув, девушка продолжила.

— Год назад я навещала родных на каникулах. Хотя, не совсем так, — поправилась она. — Школьную программу я уже давно освоила и способностями овладела, так что вполне могла поступить в университет. Нас никто не ограничивал в этом плане. Но как-то так получалось, что практически все предпочитали остаться. Либо участвовали в миссиях, либо обучали младших, помогали по хозяйству, но уезжать не спешили.

На ее памяти, она была первой, кто ушел. Точнее, она-то сбежала, разузнав лишнего. Но в стенах старого здания большинство из учеников нашли долгожданное убежище. И повидав, что твориться за его пределами, не жаждали туда возвращаться.

Пожалуй, это тоже был один из способов контроля. Почему-то истории новичков, которых особенно потрепало до поступления, разлетались по интернату мгновенно. Ее историю знали лишь близкие. Что такое глупые насмешки одноклассников по сравнению с психиатрическими клиниками, попытками убийств и показательными изгнаниями демонов? Сейчас все казалось таким очевидным, что становилось горько от собственной слепоты.

— Я довольно часто ездила к родным, — выдернула она себя из очередных бессмысленных сожалений. — Наверное, поэтому смогла сохранить своего единственного школьного друга. Удивительно, но его мои странности не напрягали. Он как будто и не замечал, что я могу делать что-то необычное, — выдавила из себя скупую улыбку. — Детские промахи быстро забылись, а повзрослев, я сама не стала рассказывать. С ним я чувствовала себя — нормальной, — честно призналась Кей, ощущая какой-то стыд за, казалось бы, простое желание — вписаться в общество. — Конечно, в интернате я была среди своих и никак не выделялась, но это все равно было не то. С Максом я чувствовала себя… обычной. Порой этого так не хватало…Пусть мы виделись не так часто, но оставались лучшими друзьями. Переписывались, созванивались. Он знал обо мне почти все. Кроме, пожалуй, главного — кем я была.