Сержанты восприняли новость по-разному. Немало народу желало хорошей драки. Сегодня не все поняли, как так получилось, что русские одним ударом прорубили фронт, жаждали вернуть должок. Другие наоборот, прекрасно все понимали, видели какие силы ушли в чистый прорыв. Третьи сами полагались на волю и мудрость командования. Рихард говорил мало, больше прислушивался и приглядывался к людям.

— Капитан, как строим отход? — у лейтенанта Герберзона возник только один вопрос.

— Люди поужинают, и тихо снимаемся с позиции. Сначала тылы, затем люди.

— Заслон оставляем? Я смотрю нас даже не обстреливают.

— Если увидят, что отходим, проводят с огоньком, — ротный сам в глубине души изумлялся апатии противника. При этом понимал, русские тоже знают район, авиаразведка у них на высоте, не хотят они губить своих людей в атаках, ясное дело. Все равно отрезанному от своих отряду полковника Пибоди никуда не деться. Или рассеиваться, пробиваться по одиночке, когда совсем припрет, или идти на прорыв. Последнее безусловно геройский поступок, но глупый.

— Оставляем взвод в прикрытии, — Рихард потер подбородок. — Если все будет тихо, снимутся на закате.

— Я останусь с заслоном, — по глазам второго лейтенанта читалось, он прекрасно понимал, что будет если русские спохватятся и нажмут.

— Ты ведешь колонну. С заслоном останусь я.

— Капитан вы старше и опытнее.

— Вот именно, — коротко резко обрубил разговор.

Все прошло как по нотам. Рихард расположился с биноклем у корней старой березы и наблюдал за своим бывшим ротным пунктом. Русские копали окопы и расчищали ходы совершенно открыто, не прячась. Такое ощущение, что установилось негласное перемирие. Наши не стреляют, противник не стреляет, но пулеметы и окопные пушки готовы в любой момент залить пространство свинцом. Затишье до первого случайного выстрела, до первой тревоги и слишком нервного часового.

Удивительное сюрреалистичное состояние. Война и не война. Хрупкое чудо, маленький пятачок мирной идиллии посреди океана смерти и хаоса. Вон, русские вытащили из окопа тело и понесли к рву за позициями. Импровизированное санитарное захоронение. Американца добровольца несут, ясное дело. Пусть так, чем бросить в безымянную воронку и ни креста, ни таблички. Своих мертвецов проклятые землячки собрали еще днем. На берегу реки выросло маленькое кладбище.

Рихард опустил бинокль и посмотрел на свои позиции. Не вдохновляющее зрелище. На флангах вместо неутомимых станкачей два ручных пулемета. Очень хорошая штука в наступлении, но решительную атаку ими не остановить. По окопам хаотично бродят люди. Вроде совершенно без дела. При виде высунувшегося из стрелковой ячейки сержанта Мюллера, капитан улыбнулся — именно Мюллер придумал дать людям шататься по позиции, чтоб каски выглядывали над брустверами. Пусть русские думают, что нас здесь много.

Солнце склонилось к горизонту. Еще один взгляд на часы. Капитан остро чувствует неудобство от отсутствия связи. На учениях в Миссури все было, а тут в поле много полезного и необходимого вдруг потерялось. И хорошо если застряло в Анкоридже, а не в захваченных русскими портах. Связь нужна как воздух. Впрочем, все равно надо уходить и уже не важно где там основная группа. Подниматься и пусть будет что будет.

— Мюллер, — капитан скатился в окоп и жестом подозвал к себе сержанта. — Бери Сидорчука, Шустермана, еще трех человек по твоему выбору и бегом на первую линию.

— Сколько нам времени даете?

— Час с этого момента. Затем сворачиваешься и догоняешь.

Последнюю группу прикрытия Рихард выбрал по методу: кто первым на глаз попался. Хотелось думать — удачно. Ганс Мюллер жилистый, суховатый, длиннноногий, Сидорчук из канадских фермеров, на марш-бросках показал себя выносливым и упертым мулом. Эти догонят быстро.

— Ганс, — окрикнул сержанта. — Дольше необходимого не задерживайся. Смотри, чтоб догнал нас.

С этим Рихард резко повернулся и поспешил дальше. Ему всегда было тяжело оставлять своих людей. Ничего с этим не сделать.

— Сержант, поднимай парней.

— Снимаемся? — Хозе Марти вскочил на ноги.

— Тихо, без лишнего шума. Не кричать, не свистеть.

— Сделаем, капитан.

Пока все складывалось удачно. Когда уходила основная группа с орудий сняли замки и панорамы, намеренно сорвали маскировку. Машины на руках укатили за перелесок в тылу, только там завели моторы. Люди покидали позиции маленькими группами, отделениями по ходам сообщения и прячась за рельефом и кустами. Русские ничего не заметили.

Теперь Рихард Бользен повторил нехитрый маневр силами одного взвода. Тихо спокойно выбрались из окопов и легкой рысцой в тыл.

На опушке леса всех всполошил крик дозорного. Над лесом шёл самолёт. Успели. Залегли под кустами и деревьями пока железный коршун высматривал с неба добычу. Очень хочется надеяться, русские ничего не заметили.

— Поднимаемся! Марти, Тейлор в авангард. Я в замыкающих.

Уходили быстрым темпом. Рихард специально занял место в хвосте колонны и даже приотстал от своих. Не только чтоб первым услышать топот ног парней из заслона, либо шум моторов вражеских броневиков. При таких маршах при отступлении проявляется одна нехорошая штука. Некоторые как бы случайно отстают или теряются. Не всегда случайно, разумеется.