Вроде бы вежливость, на самом деле насмешка.

– Благодарю, — холодно кивнула она и прошла внутрь.

Хозяин дома вошел следом, почти вплотную. Она резко обернулась и буквально уткнулась в него взглядом, едва сдержавшись, чтобы не выругаться. Пришлось напомнить себе, для чего она здесь.

Теперь Ярцев-старший уже прошел к широкому рабочему столу и уселся в кресло, а им показал на кресла:

– Присаживайтесь.

Марина молча села в предложенное кресло. Андрей шагнул вперед.

– Что ты себе позволяешь?!

На мгновение из Дмитрия Ярцева как будто выглянул зверь.

– Ты допустил ошибку, — жестко обронил он, не повышая тона. – Ты похвастался. Надо было думать раньше, теперь не мешай.

Дико звучало! Марина невольно напряглась, гадая, что за счеты между братьями?! И какое она имеет к этому всему отношение? Теперь все воспринималось иначе, она просто отказывалась понимать, что происходит.

***

Дмитрий Ярцев знал, что у Зарубина была красивая жена, слышал от многих. В тот момент ему было срать, не его трудности. Если Богдан Зарубин готов был пойти на это – аминь.

Но он не представлял, что возрастная баба может быть такой. Сейчас он видел перед собой красавицу в строгом черном платье. Женщину из тех, над кем время не властно. Она живо напомнила Дмитрию Ярцеву ту, кого он потерял когда-то. Но та была нежной и слабой, а в этой бурлила сила.

Мужчина невольно сглотнул. Потом прошелся по ней взглядом и проговорил:

– Ну, вот ты и пришла. Долго же я этого ждал. Думал, ты явишься гораздо раньше.

***

Что говорил этот монстр? Марине показалось, что она ослышалась.

– О чем вы? Я не понимаю.

А монстр в кресле усмехнулся и подался вперед, сжимая жесткими пальцами подлокотники.

– А разве ты пришла не для того, чтобы ругаться?

Огненный протест поднялся к горлу, Марина медленно выдохнула. Не дождется он от нее эмоций. Огромного труда стоило сдержаться, но смогла.

– Извините, если разочаровала. Но я не намерена ругаться из-за того, что произошло пять лет назад.

Опять на миг в его глазах мелькнул зверь, безжалостный и опасный. Мужчина дернул уголком рта, в голосе прозвучала насмешка:

– Я уже понял, что ты бы не пришла ради Богдана. Ты здесь ради сына, ведь так?

И застыл, впившись в нее взглядом.

– Ошибаетесь, — проговорила Марина, глядя этому самодовольному монстру в глаза. – Я здесь ради дочери.

– Дочери?

– Да. У меня есть дочь, — сердце колотилось в горле, но она все еще держалась, голос не дрожал. – Но да, сына я бы хотела видеть тоже. Могу я попросить, чтобы его вызвали сюда?

– Конечно, — Дмитрий Ярцев прищурился.

Потом вдруг резко перевел взгляд на дверь. Марина оглянулась, там стоял Богдан, она и не заметила, как он вошел. Обстановка и так была давящей, а теперь ещ повеяло злым жаром.

– И ты здесь? – скрипуче рассмеялся хозяина дома, потом сухо добавил: – Ты слышал? Передай, будь добр, пусть Владимир придет сюда.

Дверь закрылась. Богдан ушел. Марина выдохнула и впервые за все это время взглянула на Андрея Ярцева.

– Пожалуйста, - попросила.
– Найдите Дашу. Скажите ей, что я хочу видеть ее.

Андрей мрачно кивнул и вышел, а она на осталась с Дмитрием Ярцевым в кабинете одна и замерла в ожидании.

Вот он, момент, ради которого все затевалось, сейчас это произойдет. А дальше…

Но она ошиблась.

Первой в кабинет влетела Вика, стрельнула в нее взглядом и выдала:

– Что здесь происходит?!

Дмитрий Ярцев хмуро взглянул на дочь.

– Тебя не касается. Иди, занимайся своими гостями.

– Никуда я не пойду! Я имею право знать! – взвизгнула Вика и обернулась к Марине. – Зачем ты вызвал Володю? И почему она здесь? Что этой женщине от нас нужно?! Ей не место в нашем доме, пусть убирается туда, откуда пришла!

– Вика, замолчи, — почти не разжимая зубов, процедил Дмитрий Ярцев. – И извинись перед МОЕЙ гостьей.

– Но папа! Она же специально, из-за фирмы…

– Извинилась, быстро.

Голос звучал негромко, но сейчас хозяин дома действительно был страшен. Вика притихла, бросила злобный взгляд на Марину и прошипела:

– Прошу прощения. Я погорячилась.

Из-за фирмы? Хотелось рассмеяться. А потом встать и уйти, но у Марины тут было дело.

Что встреча с Викой будет неприятной, было ясно с самого начала. Но чтобы настолько?