Он подтолкнул Марину мыслить в верном направлении. Посеял в ней сомнения, когда сказал про Андрея: «Для него ты просто трофей. Он делает это только для того, чтобы…». Недосказанность сделала свое дело. Дальше Марина уже додумывала сама, и все сработало.

Теперь из соперников остался только Дмитрий Ярцев, и вот с ним Богдан собирался потягаться. Понимал, что высадить Димона будет очень непросто. Но у него тут было преимущество.

Богдан хорошо знал свою бывшую жену, а Димон - нет.

Да, за эти пять лет Богдан не так часто думал о ней. Но были другие, мужские воспоминания, тайные, о которых не рассказывают даже самому себе. Эти воспоминания приходили к нему часто. Ощущения… Иногда во сне, всегда на грани. Эти ощущения оставались горячими и яркими, как возращение молодости. Как будто над ними не властно время.

Неважно, все это была лирика.

Усилием воли он задвинул ощущения вглубь. Не время.

Сейчас нужна была правильная стратегия. Кое-какие мысли имелись, и надо было еще как-то решить вопрос с Викой.

В конце концов, он потер глаза и набрал сына.

Тот ответил довольно скоро:

– Да, отец.

Богдан медленно выдохнул и спросил:

– Чем занят?

– Ничем особенным, — голос у Владимира был слегка усталый, но интонации неожиданно жесткие. – Вечером собираюсь навестить мать.

– Навестить мать? – протянул Богдан.

– Да, я договорился.

– Угу, это хорошо. Постарайся наладить с ней отношения. Потом расскажешь, как прошло.

– Хорошо, я понял.

– И еще.

Но в этот момент в трубке послышались голоса. Это немного напрягло.

– Ты с кем-то говоришь?

– К чему сейчас эти вопросы, папа? — спросил сын, но все же сказал, пусть и не очень охотно: — Да, у меня Никита в машине. Он собирается начать работать, мы как раз обсуждали это.

Богдан считал, что избалованного Ярцевского отпрыска давно уже следовало приложить мордой об стол. Но вслух проговорил:

– Это правильно. Уже решил, куда пойдет?

– Пока нет, но мысли есть.

– Пусть обратится от моего имени к Самохину Владиславу Всеволодовичу.

Это тоже вышло кстати, ему ничего не стоит, а Ярцев будет обязан ему еще больше. Сейчас нужно было просчитывать все.

– Ладно, свяжись со мной после, когда от матери вернешься, — напомнил он сыну.

Потом подумал и все-таки добавил напоследок:

– Возможно, придется пересмотреть кое-что по активам фирмы. Но об этом позже.

Все, он узнал что хотел. Разговор можно было сворачивать.

Богдан прошел в гостиную, а там маленькая дочка устроила бардак, кругом игрушки, некуда ступить. Увидела его, тут же повисла на ноге:

– Папа, поиграешь со мной?

Он погладил дочь по головке и сказал:

– Обязательно, но позже, у папы сейчас много дел.

Сухо кивнул няне и прошел в спальню к Вике. А там еще хуже. Полный разгром, вещи везде, все разбросано как попало. Он поморщился, глядя на дикий беспорядок, и сказал Вике:

– Можешь не торопиться. Мы задержимся немного.

– Задержимся? — у нее мелькнул страх в глазах, однако она кивнула.

– И прибери здесь, а то негде, бл***, присесть, — он показал жестом на заваленную кровать и вышел.

Теперь он ждал вечера, чтобы узнать у сына, как все пройдет.

***

После разговора с сестрой Марина поехала домой. Раздрая в душе было не меньше, и все же она немного успокоилась. По дороге зашла в несколько магазинов, купила еды. Хотела приготовить что-то вкусное, все-таки сына в гости ждет.

На самом деле, просто хотела отвлечься.

Около восьми вечера позвонил Вовка:

– Мама, я подъехал. Откроешь?

У нее внезапно заколотилась сердце, но она спокойно проговорила:

– Да, конечно, — и продиктовала ему код от домофона.

Через минуту лифт пошел.

Одновременно с этим послышался тихий щелчок, с которым закрылась межкомнатная дверь. Даша ушла к себе.

Марина предполагала, что так и будет. Она не стала делать тайны из того, что Владимир собирался зайти вечером. Дети взрослые, сами решат. А как бы случайно сталкивать их, хитрить, ловчить – Марина сама терпеть не могла подобные сюрпризы.

Сейчас она только оглянулась в сторону гостиной, нервно вытерла чистым полотенцем руки и пошла к входной двери. Звонок раздался, как раз когда она вышла в прихожую. И ведь ждала, была морально готова, а все равно вздрогнула.