Вдобавок он не хотел делать себе больно. Он ненавидел боль.

Наконец он начал мерзнуть и решил пойти домой и лечь спать.

В доме все было совершенно тихо. Он осторожно заглянул в комнату к Алексу, потом к Жанне — дети спали. Ему вдруг захотелось разбудить их, просто чтобы обнять, сказать, как он их любит, дать понять, что, с тех пор как они родились, все его достижения, каждый заработанный им цент — все это было для них, для того, чтобы защитить их от холода, от голода, от бедности, что они дороги ему бесконечно и он готов воздвигнуть вокруг них стены из денег, за которые никогда не проникнут горести этого мира. Фред вдруг почувствовал, что нуждается в признании близких, он хотел быть любимым, хотел слышать простые слова: «я люблю тебя», «я по тебе скучаю», «я думаю о тебе». Когда дети были маленькими, они ластились к нему, тянули ручонки, прижимались, если он брал их на руки, засыпали у него на плече. Он и не заметил, как все это сгинуло, невидимый сквозняк уносил его сокровище, алмаз за алмазом, изумруд за изумрудом, поцелуй за поцелуем, нежное слово за нежным словом, пока не остался лишь пустой сундук и стало слишком поздно.

Он прошел в спальню, Элен тоже спала. Фред не стал зажигать свет, бесшумно разделся и лег рядом. Он придвинулся к жене, лежавшей к нему спиной, тихонько прижался к ней. Теплое прикосновение к ее коже было приятно. От нее едва уловимо пахло лимоном, этот запах всегда сводил его с ума, и ностальгия по первым годам их любви сжала ему сердце. Тогда все было так просто, и казалось, это навсегда. А потом, со временем, все усложнилось, пыль покрыла страсть и желание, серым пресным слоем осела на их чувствах, эмоции, воспламенившие их в момент встречи, стали невидимы, как древний храм инков, много веков зараставший джунглями, память о котором сохранилась лишь в мутных легендах.

Он прижался к Элен теснее, нижней частью тела, его член ощутил тепло ее ягодиц. Маленький огонек затеплился в нем, и он почувствовал эрекцию.

Ему хотелось секса.

Уже много месяцев этого с ним не случалось.

Он придвинулся еще теснее. Его нос уткнулся в массу белокурых волос, руки скользнули по бедрам Элен. Он поцеловал ее в шею, она вздохнула, он принял это за поощрение, поцеловал еще, пытаясь вложить в этот поцелуй как можно больше чувственности, и ритмично задвигал бедрами, надеясь, что это движение вызовет желание и у Элен. Она вздохнула и в полусне прошептала:

— Отстань.

Как срезанный цветок, его желание увяло.

Затеплившийся огонек погас. Член опал. Фред отстранился от Элен и лег на спину. Ему хотелось побыстрее уснуть, но сон не шел. Он чуть было не встал, чтобы принять ксанакс, но вспомнил о своем решении и остался в кровати.

Он долго лежал с открытыми глазами в почти полной темноте спальни. Рядом с ним тихонько дышала Элен, и он понял, что зол на нее. Что бы он ни делал, она никогда не была на его стороне: не поддержала его перед Идой и Марко, не поддержала перед детьми, не хотела заниматься с ним любовью, когда ему это было нужно, чтобы уснуть.

Мысль взять ее силой мелькнула у него в голове, но он тут же от нее отказался. Это имело бы для будущего их семьи такие ужасные последствия, что он не хотел даже думать о них, да и не был уверен, что достаточно силен физически.

Он закрыл глаза.

Через некоторое время снова послышался шум.

С первого этажа.

Тот же, что и прошлой ночью.

Фред открыл глаза и сел.

Шум стих.

Фред сосредоточился, затаив дыхание, внимательно прислушиваясь к наступившей тишине.

Встал, натянул тренировочные брюки и вышел из спальни.

В коридоре не было больше ни шороха.

Он осторожно спустился вниз, осмотрел гостиную, кухню, столовую.

Все было тихо.

Он выглянул в окно и посмотрел на патио. Дворик был слабо освещен несколькими наружными светильниками на солнечных батареях. При виде двери квартиры Иды и Марко его вдруг как будто осенило. Он вышел, постоял перед их дверью, не зная, постучать ли, поколебавшись, повернул ручку и вошел.

У него немного кружилась голова, он сознавал, что делает что-то запретное, но надо было разобраться с этим ночным шумом. Он думал, что, возможно, есть шанс застать их не спящими, с полными руками украденного.

Внутри было не совсем темно, свет наружных светильников и ночного неба просачивался в окна с незакрытыми ставнями. Западное крыло было погружено в душистый полумрак, запах жавелевой воды он уловил, еще когда приходил в первый раз.

Присеменил Жет. Фред протянул руку, пес понюхал ее и ласково лизнул. Они были хорошо знакомы, а социальных кодов у собак не существует, и псу было невдомек, что Фреду нечего здесь делать в такой час без приглашения. Пес всегда счастлив встретить друга.

«Может быть, они притворяются, будто спят», — подумал Фред. Он сделал шаг-другой внутрь, в направлении спальни.

Дверь была открыта. Здесь тоже свет едва-едва проникал сквозь ставни. Фред различил темную массу спящих тел Иды и Марко. Постоял немного, глядя на них, кто-то один храпел.

Страшная мысль мелькнула у него в голове: а что, если он их убьет, — пойдет в кухню, возьмет нож и зарежет обоих во сне? В следующее мгновение, содрогнувшись от этого порыва, он сказал себе: «Фред, не сходи с ума, ты совсем спятил».