— Я новый секретарь Велимира Степановича. — Крыска поправляет очки в толстой пластиковой оправе. — Какой у вас вопрос? Вы записаны?

— Нет, но… — Я настолько поражена незнакомкой, что теряюсь. — А где Кристина?

Так звали предыдущую девочку-секретаря, с которой мы даже немного дружили. По моей инициативе, конечно. Кто еще доложит мне о том, сколько раз папа заказывал себе кофе в нарушение запрета врачей, не говоря уже о более крепких напитках?

— Кристина уволилась, насколько мне известно, — с некоторым пафосом отвечает новенькая. — Так какой у вас вопрос?

— Личный.

— По личным вопросам директор принимает в первую среду месяца. Ближайшее свободное время — в феврале следующего года. Надеюсь, к этому времени ваша голова высохнет, — не удержалась девица от укола. — Вас записать?

— В феврале?

Ничего себе! «Страшно далеки они от народа», — всплывает в памяти. Откуда это? Что-то из школьной программы или рассказов деда? Неважно.

— Доложите о моем визите, Мария Романовна, — говорю я.

Да что же это такое! Меня сегодня отовсюду гнать вздумали?

Взгляд серых глаз за толстыми стеклами становится ледяным. Она шипит:

— Прошу простить, это невозможно, если вы не записаны.

— Даяна Велимировна Верховская, — представляюсь я и с удовлетворением наблюдаю, как, дрогнув, стремительно сереет крысиное личико.

— Велимировна? Верховская? — Секретарша бросается к столу и нажимает кнопку селектора: — Велимир Степанович, к вам Даяна Велимировна…

— Что же ты ее держишь на пороге? — доносится насмешливый баритон. — Пропусти немедленно!

Я дергаю ручку двери, не дожидаясь, пока это сделает церберша, и вхожу в огромный и светлый кабинет с панорамными окнами и большими мониторами на стенах.

Папа идет навстречу с распростертыми объятиями, прижимает к груди и гладит по волосам.

— Дайчонок, почему ты мокрая? Вздумала гулять в такую погоду? Давай-ка для профилактики… — И, развернувшись к столу, нажимает на кнопку селектора: — Маша, организуй нам чайку с медом…

— Лучше с лимоном, — перебиваю я.

— С коньяком и лимоном, — поправляет отец заказ. — И пригласи Евгения Аркадьевича. Да, еще захвати фен, спроси у девочек в бухгалтерии.

Секретарша отвечает угодливым писклявым тоном, разительно непохожим на то шипение, которым она со мной общалась:

— Хорошо, Велимир Степанович, сделаю.

— Тебе же врач запретил алкоголь, — напоминаю.

— Это для юриста, — врет отец и не краснеет.

Он усаживает меня в удобное кресло у стены, а сам, развернув стул на колесиках, садится напротив, словно заслоняя широкой спиной от всего мира.

Я смотрю в уставшие глаза папы, замечаю тени под глазами, набрякшие веки. И седины, кажется, стало больше. А ведь ему всего сорок пять, в самом расцвете!

— Спасибо, пап, — выдыхаю я с улыбкой.

— Не сердишься на меня?

— Нет. Наоборот. Лучше прозреть раньше, пока я… не залетела.

Мысль обжигает меня, и я с ужасом пытаюсь сообразить, уже задержка или еще нет?

Взгляд голубых глаз отца становится стальным и острым.

— Даже если… Не переживай, мы со всем справимся.

— От предателя — ни за что! Не хочу! — Я стискиваю руки, и отец берет их в свои ладони. Надежные, крепкие, сильные.

— Не кипишуй, доча. Остынь. Ты ведь еще не уверена в своем состоянии, так? Рано решения принимать. Особенно, такие. Не думай пока об этом.

— Папа, почему ты уволил Кристину? — интересуюсь я, чтобы сменить тему.

— Она сама уволилась, — вздыхает директор. — Причем, просила без отработки, по личным обстоятельствам. Одним днем. Жаль, толковая была девочка.

— А эту Машу откуда взял? Из террариума?

Отец смеется.

— Впечатлена? Это племянница жены, взял временно, пока не подыщу нормальную кандидатуру.

— Племянница? Тогда все понятно, — хмыкаю я.

Если тут замешана моя мачеха, то Кристина вряд ли ушла по своей воле. Римма, отцовская вторая жена, терпеть ее не могла, ревновала люто. Она ко всем секретаршам его ревнует, но к Кристине почему-то особенно. А ведь Римма клялась папе не вмешиваться в его работу.

Оживает селектор и сообщает писклявым голосом Крыски:

— Велимир Степанович, к вам подошел Евгений Аркадьевич.

— Проси, — разрешает отец.

В кабинет входит высокий и худой как жердь мужчина, вежливо здоровается со мной и начинает раскладывать на столе для совещаний какие-то папки.

— Женя, мы сейчас присоединимся, — говорит отец.

Юрист кивает и погружается в изучение каких-то бумаг.

Следом за юристом заглядывает Крыска.

— Ваш чай, Велимир Степанович.