Какая же я была доверчивая дура!

Наконец, выхожу из «переговорной», и отец нетерпеливо спрашивает:

— Ну что, Даяна Батьковна, приступим? Не передумала?

Я отрицательно мотаю головой и сажусь напротив юриста. Евгений вскидывает взгляд острых черных глаз, и меня почему-то продирает озноб и одновременно бросает в жар.

Ловлю себя на том, что трепещу, как рыбешка на крючке. С чего бы? Он симпатичен, лет тридцати с небольшим. Шатен, прическа короткая, ершистая. Спортивен, подтянут, безукоризненно вежлив, выбрит до блеска и холоден, даже когда улыбается уголками губ, как сейчаас. Он напоминает мне английского аристократа.

И у него взгляд убийцы.

— Извините за задержку, Евгений Аркадьевич.

— Что вы, я с удовольствием отдохнул, воспользовался паузой, — подмигивает мужчина, разбивая впечатление опасного льда. — Пока мой работодатель не возражает.

— Уже возражаю, — бурчит директор. — Что там с разделением имущества, Женя?

— К сожалению, тут могут возникнуть проблемы.

И мы углубились в нюансы.

А ведь отец советовал мне составить брачный контракт! Но нет, я побоялась, что Лёвочка обидится.

«Дура! Какая же я дура! Правильно меня судьба дубинкой по голове. Глядишь, мозги на место встанут!» — кусаю я губы.

— Не переживай, дочка. Жить будешь у меня. Твоя комната всегда ждет тебя в моем доме.

Ну уж нет. Мы с его второй женой Риммой никогда не найдем общий язык. Она меня ненавидит непонятно за что. Мы с Лёвой, ее племянником, и познакомились три года назад на свадьбе отца.

— Нет, папа. При всей моей любви к тебе, я не хочу портить каждое утро и вечер настроение… твоей супруге. И мою квартиру всяким подлецам тоже оставлять не хочу. Обойдутся. Надеюсь, у Льва хватит совести, чтобы съехать к Ане и не мозолить мне глаза, пока я продаю имущество.

— А если нет? — упирается отец. — Если он останется, будет трепать тебе нервы или посмеет проявить агрессию?

— Шокер, газовый баллончик и травмат. Эта троица всегда при мне. Почти всегда. И тревожная кнопка. — Я кручу в руках мобильник.

— Даяна, с безопасностью не шутят. Или ты хочешь вернуть семью? Простить его?

— Не было никогда семьи, — мрачно говорю я, осознавая до кристальной прозрачности, что и в самом деле — не было. Сплошная ложь. — Не было, папа. Были лишь мои иллюзии. Теперь их нет. Квартиру снять я всегда успею. А если ты боишься за меня, пусть у нас живет кто-нибудь из твоих телохранителей. Желательно, молодой и симпатичный.

— Вот такую, боевую и несломленную, я и хочу тебя видеть, мой бронированный зайчонок, — Велимир Степанович откинулся на спинку стула и широко улыбнулся. — Твои интересы в суде будет представлять Евгений Аркадьевич. Оформляйте заявление или что там надо, а я пока кое-какие распоряжения дам и ужин закажу, пока еще рабочий день. В первую очередь для отдела кадров.

— Ты хочешь уволить Лёву? — догадываюсь.

— Женя, я могу его уволить? — директор делает пас спецу.

— Нет оснований, — отвечает юрист. — Я уже изучил вопрос. Если уволить сейчас, может восстановиться через суд, с оплатой вынужденного прогула. Работает он, конечно, так себе. Взяли по блату, как говорится. Но ему выдавали премии, значит, формально работой были довольны. Единственное, дисциплина. На сегодняшний день от него нет заявления на отгул в отделе кадров, этим можно воспользоваться и приказом объявить выговор.

Рука отца нашаривает селектор, но отдергивается.

— Этого мало, — морщится он. — Да и Римма за своего племянника мне в горло вцепится. Как уволить без танцев с кордебалетом, чтобы не было шансов опротестовать?

— Достаточно трех выговоров с занесением в личное дело, — перечисляет юрист. — Например, за многократные опоздания и прогулы, за появление на рабочем месте в нетрезвом виде, за нарушение корпоративной этики. За промышленный шпионаж и выговора не надо, это вообще уголовка.

— Займись. Увольнения мне мало, сам понимаешь. Это ничтожество должно быть наказано посерьезнее. Поручи помощнику и проконтролируй.

— Будет сделано. — Лицо юриста абсолютно бесстрастно, но глаза на миг сверкнули так, что мне стало не по себе.

Он точно юрист, а не киллер?

— Пап, может не стоит? — Протестующе вскидываю подбородок. — Я не хочу, чтобы тебя…

— Не кипишуй, Дая. Ничего противозаконного не будет.

— Дай слово.

Отец морщится, но обещает не наносить вреда жизни и здоровью моего пока еще мужа. Мол, зачем ему о такого клопа руки марать. Недостоин.

Но через полчаса я уже жалею, что взяла с него это обещание, потому что прибить Лёву мне хочется конкретно.

Вот зачем я вспомнила о досье?

— Пап, ты говорил о досье.

— Уверена, что хочешь посмотреть? Тебе будет неприятно.

— Куда уж… неприятнее, — усмехаюсь и беру чашку с остывшим чаем.

А перед глазами вспыхивает мерзкая картинка, как с порносайта: раскиданное по спальне белье, стонущий Лёва, лежащий на мятой, покрытой пятнами влаги простыне, и повизгивающая Анька, прыгающая на нем, как ведьма по кочкам на помеле.