— Сложно сказать, Михаил Сергеевич. — Примаков был одним из моих главных сторонников на «среднем» уровне управления и активно агитировал за мое избрание генсеком. — Скорее нет, чем да. Пока идет война между Ираком и Ираном, и обе стороны готовы продать нефть по любой цене лишь бы взяли, никакие ограничения работать не будут. Да и не сможем мы очень сильно ограничить, поставки, у нас основная часть экспорта — трубопроводный, по длинным контрактам, не биржевую цену он мало влияет.

Прям скажем такой ответ меня не порадовал. После кризиса 1973 года цена на этот продукт поднялась сначала с трех до двенадцати долларов за баррель, а потом почти до сорока, обеспечивая СССР товарное изобилие в практически неограниченных масштабах. А теперь стоимость нефти уже упала ниже тридцати, а когда в сентябре этого года Саудовская Аравия объявит об отмене всяческих ограничений в добычи нефти и начнет заливать рынки черным золотом невзирая на его цену, котировки на бирже вовсе просядут до десяти долларов. Минус двадцать долларов на барреле — это примерно минус двадцать миллиардов долларов внешней валютной выручки Советского Союза. И я, если честно, готов был пойти на любые меры, включая войну и преступления против человечества, чтобы не допустить случившегося уже один раз сценария.

— Попробовать зайти через Кувейтского эмира Джабера Третьего. Он вроде бы пользуется авторитетом в арабском мире. От Саудовской Аравии нам нужно в ответ перекрытие Иракского нефтепровода, хоть часть потока таким образом отсечь от рынка. Пообещаем в обмен на обрезание трубы поставку иракцам вооружения по льготным тарифам.

В 1982 году после начала Ирано-Иракской войны один из главных экспортных нефтепроводов Ирака Киркук-Банияс оказался перекрыт со стороны Сирии. В тот момент падение цен на нефть еще не было таким катастрофическим, и король Саудовской Аравии предложил Саддаму экспортировать нефть через его порты, для чего был построен соответствующий нефтепровод. Вернее, он как раз сейчас строился и должен был вступить в строй в середине года, если этого не случится, жить нем всем — в смысле экспортерам нефти — будет чуть проще.

— Сомнительно, но попробовать можно, — Примаков числился у нас как специалист по ближнему востоку, имеющий на этом поле обширные связи. — Что еще можно обещать королю Фахду?

— Пообещать в противном случае еще большую эскалацию.

— В каком смысле?

— Есть предложение начать поставки Саддаму ракет. Дальнобойных баллистических и противокорабельных. С условием применения их против нефтяных промыслов Ирана. Можно кстати подумать о том, чтобы и Ирану оружие продавать, заодно и свои финансовые дела поправим, — я на секунду задумался, и добавил, — а еще можно дать Саддаму зеленый свет на вторжение в Кувейт, он туда давно поглядывает, глядишь еще одного игрока с поля выбьем.

— Это не приведет к негативным внешнеполитическим последствиям, Михаил Сергеевич? — После короткого раздумья переспросил Примаков. Он явно был обескуражен оттого, с какой легкостью я говорю на темы, которые ранее среди коммунистов считались… Неудобными. Это капиталисты могут продавать оружие кому угодно, лишь бы платили, а СССР должен передавать вооружение, бесплатно естественно или под туманные обещания выбрать «социалистический путь развития» только «дружественным режимам».

Иногда правда случались казусы как с некоторыми Африканскими диктаторами или тем же Китаем, который вроде как и коммунистический, но теперь и не очень дружественный. Или с Ираком, где у власти Саддам Хусейн и откровенно фашистская партия Баас, а все левые политики истреблены на корню. Я же в данной ситуации смотрел на проблему максимально прагматично, отбросив идеологические шоры и считал, что, если они там все вместе убьются скопом, Советский Союз от этого ни капли не проиграет.

— А что скажете о возможности сауддитов начать неограниченную нефтяную интервенцию на рынок?

— Есть такие сведения?

— К сожалению есть, — я кивнул. Некоторое время мы шли по тропинке молча, Примаков думал, я любовался просыпающейся природой. На кустах начали вылезать первые зеленые листочки, зазеленела трава и вообще в воздухе пахло приближающейся весной.

— Это ударит по всем, победителей не будет, — выдал очевидное резюме Евгений Максимович.

— Будут. США, Германия, Япония, другие крупные потребители. Мы, к сожалению, подобного можем и не пережить, — Примаков, который явно был не в курсе наших большущих проблем в экономике удивленно приподнял брови. — Именно так, для СССР это вопрос жизни и смерти, так что и меры тут нужно принимать соответствующего масштаба.

В общем, отправил Примакова в большое турне по ближнему востоку с задачей как-то провентилировать вопрос и основной целью — не допустить того критически судьбоносного сентябрьского решения Саудовской Аравии.

Подписал документы о возрождении «Института социологии АН», который под давлением партийны структур фактически превратился в еще один отстойник для всяких кандидатов и докторов, работающих над объяснением, почему же теория Маркса-Ленина столь великая и непогрешимая.

Встретился с доктором Лапиным Николаем Ивановичем, который когда-то, еще при раннем Брежневе, двигал эту тему и пообещал любое содействие в том числе и в прикрытии его деятельности от коллег по цеху.

Мне нужна была объективная социология, раскрывающая проблемы общества на низовом уровне. Что люди думают о всем происходящем, насколько важна им идеология и насколько волнуют их пустые прилавки, как отзывается в сердцах людей афганская война и гибель там молодых парней. Необходимо было понять общество, в котором мы жили и которым управляли, потому что нередко мне казалось, что большинство партийцев на уровне ЦК и первых секретарей вообще слабо себе представляют чаяния простых работяг. «Правительство на другой планете живет, родной», — эти слова еще не были произнесены в фильме Кин-дза-дза, который только должны были снять в будущем году, однако общественная обстановка, приведшая к появлению их в сценарии, уже вполне существовала.

Ну и естественно два месяца жизни в таком темпе не могли не привести к проблемам дома…

Глава 8

Вопросы идеологии и семейного благополучия

21 апреля 1985 года; Москва, СССР

TIMES: Подземные ядерные испытания СССР

19 апреля 1985 года станции слежения зафиксировали проведение подземного ядерного испытания на Семипалатинском полигоне, СССР. Это событие подчёркивает продолжение гонки вооружений, несмотря на международные призывы к разоружению. Мощность взрыва составила несколько килотонн. Советские власти заявляют, что испытания необходимы для национальной безопасности, однако критики указывают на рост глобальной напряжённости и экологические риски. Семипалатинский регион, уже пострадавший от многолетних испытаний, сталкивается с новыми угрозами для окружающей среды. Это испытание напоминает о необходимости возобновления переговоров по контролю над вооружениями и снижению международной напряжённости.