Мы все когда-то умрeм, это был очевидный факт. Так хотелось забыть хоть на денeк, об окружающей нас смерти. Всe таки есть ли там что-то? На той стороне? Или там пустота? Я не сильно верил в бога, не верил в ад и рай. Но всe же искренне надеялся, что после моей смерти, я не буду живьeм вариться в котле. Да иногда я бываю жестоким, но разве не сам бог сотворил меня таким? Я никогда не чувствовал любви, тогда откуда мне знать, как я должен еe проявлять? Я всем сердцем и всей прогнившей от ненависти душой люблю Лeху. Он мой единственный друг на всeм белом свете. Если будет нужно я жизнь за него отдам, хотя и знаю, что он еe не примет. Повезло мне с ним. Он слишком хорош для меня. Единственное, что я могу для него сделать, это защитить. Никто и никогда не обидит моего друга. Пока мы в отряде с Зимой, ему ничего не угрожает. Разве что сам Зима. Но даже его, если надо, я убью.

На следующее утро меня никто не разбудил. Я разлепил глаза и оглянулся, все мирно спали, не было только Зимы и Любы.

Я встал с койки и аккуратно спустился вниз. Зажёг дневной свет, от этих электрических фонарей практически не было никакого толка.

Мой друг недовольно засопел. Длинные ресницы задeргались, а после он открыл заспанные глаза. Два изумрудно зелeных, кошачьих глаза уставились на меня.

— Сколько времени? — хриплым голосом уточнил он, потирая пальцем, маленькую родинку под правым глазом.

Я взглянул на электронные часы, висящие, почти под самым потолком.

— Пол десятого. — ответил я, заваривая кофе в две чашки. Обычно Лeха всегда соскакивал раньше всех, ну кроме Зимы, и готовил всем кофе. Я же не собирался поить этих бездельников.

— А где Зима с Любой? — заметил он, натягивая ботинки.

— А чeрт их знает. — отмахнулся я.

— Мямля, если свет не вырубишь, я тебе ночью глотку перережу. — совершенно спокойно проговорил Рыжий, даже не поворачиваясь. — Не разбудили, значит спи.

Мы с Лeхой переглянулись и решили ретироваться.

Лeха выскользнул в коридор, я за ним, не выключая свет. Как только прикрыл дверь, то услышал громкий мат и скрип койки.

— Куда пойдем? — спросил Лeха, с кружкой дымящегося кофе, в руках.

— Давай к Быку заскочим.

Лeха как-то сразу поник.

— Или в столовку?

— Не, давай к Юре.

Какой же я идиот. Нашeл что предложить. Лeха кстати плакал тогда, когда мы нашли их.

Барыга уже оклемался и его выписали, как ответила старая медичка. Настроение у неe было так себе, и потому Лeха сказал.

— Я вас понимаю. — улыбнулся он.

— Понимает он. — медичка смахнула слeзы. — Да лучше бы эта сука сдохла.

— Быков? — спросил я, не понимая, что он такого ей сделал.

— Да типун тебе на язык. — надулась женщина и Леха недобро посмотрел на меня. — Я про Антона, ну Барыга по вашему.

Женщина замолкла, я уже хотел сказать очередную глупость, как Лeха порывисто обнял еe.

— Мне жаль Данила.

Медичка на секунду замерла, а после разрыдалась в объятиях моего друга.

Так и знал, что бабка с дедом мутят. То-то пилот всe около неe тeрся. Какой же у него был позывной? То ли Муромец, то ли ещe какой богатырь.

Лeха отпустил еe, но продолжал сочувственно смотреть. Я даже чуть сам не прослезился от такой тоски в глазах друга.

— Да ладно, он своe пожил. — тихо произнесла женщина, успокаиваясь. — Ребят жалко, совсем молоденькие были. — она глубоко вздохнула и уже с лeгкой улыбкой продолжила. — А Родной то, всe с вашим Зимой бодался, как телeнок с дубом.

— Даже не знаю, как Зима эту потерю переживeт. — закатил глаза я.

— Юрку жалко. — понизила голос почти до шёпота она. — Ничего не ест. Днeм в потолок глядит и плачет, а ночью ребят во сне зовeт. Как услышу имена их, сердце кровью обливается. Да ничего уже не воротишь. — вздохнула она. — Вы чего пришли то?

— Дак это, Юру навестить. — ответил я.

Она отвела нас в отдельную комнату, единственную которая запиралась на ключ, она была скрыта за ширмой.

— Это зачем? — спросил Лeха.

— Боюсь не угляжу, встанет и сделает чего с собой.

Мы понимающе кивнули.

Бык лежал на единственной кушетке в комнате. Он не спал, но и никак не реагировал на нас. Бледное, осунувшееся лицо, и покрасневшие от слeз глаза. Казалось, даже многочисленные родинки на его лице и теле, посветлели. До этого живые, карие глаза совсем потухли.

Я весь сжался, смотря то, чем стал Юра Быков. Всего на мгновение я представил на его месте Лeху, мои губы задрожали.

— Возвращайся скорее, друг. — вдруг произнeс Лeха и несильно сжал его ладонь. Бык не обратил на это внимание. Уже через пару минут, мы шли обратно по коридору к нашей комнате.