— Чe надо? — равнодушно бросил второй.

— Провести обход территорий. — не моргнув глазом, соврал я.

— Разрешение на выход есть? — снова спросил первый.

— В эту минуту, к нам движется стая мертвецов. Если я прямо сейчас не отведу их прочь, не уверен, что забор выстоит, а там ведь теплицы, жрать то мы, что потом будем?

Оба охранника вдруг начали перешептываться, да так громко, что хоть заткни уши, всe равно бы их услышал.

— Проходи. — кивнул первый и начал крутить штурвал, открыв мне ворота.

За воротами был длинный коридор, а за ним лестница. Поднялся на два этажа наверх. Там находилась точно такая же дверь, и точно такой же пост охраны. Рации парней прошипели невнятное, пропустите. Быстрым шагом мимо теплиц, потом забор, колючая проволока и ещe одни ворота, на этот раз обычные, из металлических прутьев. Уже там не стали ничего спрашивать, и молча открыли.

Я медленно шагал по лесополосе. Никогда ещe не покидал территорию базы в одиночку. Сердце ровно билось в груди, а ветер шумел в ушах.

Свобода.

Я наконец-то свободен. Может быть вообще не возвращаться? Ага, как же, как будто я смогу здесь выжить.

Я уже прошeл приличное расстояние, когда увидел избушку. Самую настоящую, хорошо сложенную, из потемневших от времени, брeвен. Я остановился и с сомнением уставился на неe. Я точно знал, что база располагалась в глухом лесу и никаких построек здесь не должно быть. Я дeрнул деревянную ручку тяжёлой двери. В нос ударил спeртый запах. Никакими трупами и гнилью тут не пахло. Это хорошо. Я прошeл вперeд, рваное, пыльное покрывало закрывало дверной проeм. Я отодвинул его дулом винтовки. Было тихо. Слева стоял деревянный стол, одна табуретка. Справа печка, настоящая русская печь, как в детских сказках. Вся закопченная и местами уже обрушившаяся. Казалось бы, стоит прикоснуться и тут же отдeрнешь обожженный палец.

На печи лежало старое одеяло, прикрывая какое-то тряпьe, от того и бугрилось, напоминая человеческий силуэт. Я протянул руку, чтобы в этом убедиться. От моего прикосновения, тряпьe зашевелилось.

Я тут же поднял винтовку, и пытаясь сделать более спокойный голос, спросил.

— Кто здесь?

— Не убивай. — из под одеяло показались обе руки, давая понять, что гость безоружен.

Хотя, кто ещё из нас двоих гость. Вслед за руками, наружу высунулась голова рыжей девчонки. Я изумлённо замер. Янтарные кудри упали на худые плечи. Еe бледное лицо, с россыпью веснушек, с испугом смотрело на меня. Голубые глаза немного покраснели, а розовые губы подрагивали.

— Ты военный, да? — дрожащим голосом спросила она.

— Нет… То есть да. — я помотал головой, пытаясь сбить волнение.

— Ты ведь меня не убьeшь?

Я перестал мотать головой, с чего бы это я должен еe убивать? Тут до меня дошло, что я всe ещe направляю на неe дуло винтовки.

— Нет, нет… — я повесил оружие себе на плечо и постарался успокоиться. Сердце громко стучало в груди, кровь прилила к моим щекам и не только.

— Вероника. — девчонка протянула тонкую, белую ручку.

Я осторожно пожал еe, боясь причинить боль этому нежному существу.

— Хилый. — я откашлялся и тут же исправил самого себя. — Дима.

Девчонка хихикнула и я снова замер, пытаясь запомнить этот момент. Она вдруг расхохоталась, увидев моe сконфуженное лицо.

Больше не было монстров, больше не было капитанов и полковников. Была только она и еe звенящий смех.

Она вдруг стало серьёзной и с сомнением посмотрела на меня.

Да я готов весь мир ей отдать, лишь бы вернуть этот звонкий, струящийся смех.

— Чего? — разочарованно буркнул я.

— Ты не похож на военного, глаза у тебя добрые и красивые.

Я заулыбался во весь рот, увидев еe улыбку.

Мы лежали на печи и болтали обо всeм на свете, до наступления темноты.

Я рассказал ей о приюте, о задирах, о том, как попал на базу. Хотелось поделиться с ней всем сокровенным. Всем тем, что так давно сжимало мои лёгкие, не давая спокойно дышать.

— А этот Костя, он был твоим другом? Мне жаль. — сочувственно пробормотала она.

Я поморщился. Это что, всемирный прикол, постоянно напоминать мне о Яром?

— Нет, не был. — уверенно заявил я.

Вероника, уловив изменения в моём лице, тут же перевела тему.

Она тоже ничего не скрывала, ей девятнадцать лет и она живeт совсем неподалёку, со своей семьeй. У них там небольшое поселение выживших. И как мы могли не знать об этом? Ведь под самым нашим носом, люди борются день за днeм совсем одни. У них ни оружия, ни нормальной крыши над головой. Я не представлял, как они прожили эту зиму.