— Я кое-что слышал.

— О чём? — спросил я, не донеся ложку до рта.

— Люба с Хилым обсуждали Дениса ночью. — Ромка наклонился ко мне и тихо прошептал на ухо. — Они хотят убрать его.

— Чего?!

— Не ори, дятел. — шикнул он.

— Ты сейчас серьёзно?

Он кивнул и продолжил есть.

— Я просто подумал, вдруг не справятся ребята. Надо бы помочь, по старой дружбе.

— Рома.

— Чё Рома? Он ебанутый, слышишь? Если бы в нём было хоть что-то человеческое, он бы тебя отпустил.

— Да, ебанутый, поэтому и не надо лезть на рожон.

Рома, с громким стуком, кинул ложку на стол.

— А что ты предлагаешь? Сидеть сложа руки?

В такие моменты, когда тьма сгущалась вокруг, я вспоминал слова бабушки.

— Рома, мир для добра создан. — упрямо произнёс я.

— Лёша хватит. — он откинулся на спинку стула. — Пока живы такие как он, не будет никакого добра.

А был ли Денис нашим врагом? Или просто жертвой обстоятельств, как и мы?

— Всю рушится тогда, когда люди вокруг начинают терять свою человечность. — тихо ответил я.

Ромка лишь усмехнулся.

— Ты не понимаешь. — сказал я, отложив ложку. — Это не просто убрать кого-то. Это значит, что ты готов перейти черту.

Ромка посмотрел на меня с недоумением.

— Ты думаешь, что после того, как его не станет, мы будем свободными? Они просто поменяют одного тирана на другого. И тот, возможно будет ещё хуже.

Он задумался, и я видел, как его лицо меняется. Ромка, всегда уверенный в своих решениях, теперь колебался.

— Но если ничего не сделать, то Денис продолжит нас давить. — произнёс он, словно искал оправдание своим мыслям.

— Может, но это не значит, что мы должны стать убийцами. — ответил я, стараясь говорить спокойно. — Мы должны найти другой выход.

Ромка наклонился ближе.

— А если другого выхода нет? Если это единственный способ выжить? — его глаза вспыхнули нездоровым огоньком.

Я замер.

— Я не знаю, Рома… — произнёс я тихо. — Я просто не хочу чтобы люди умирали.

Он фыркнул, и встав из-за стола, забрал поднос с пустыми тарелками.

— А я не хочу, что бы умер ты. — бросил он через плечо и ушёл.

Я сидел, уткнувшись носом в пустую тарелку. Мне вспомнился случай, что однажды произошёл на юбилее у моей прабабушки. Я был ещё совсем мелким, и не думал перед тем, как что-то сказать. Прабабушка уже была довольно старой, её детство прошло во времена Второй мировой. Она уже не могла ходить и редко разговаривала. Жизнь, в её мутных глазах, казалось бы уже давно угасла. Моя бабуля спросила, не хочу ли я о чем-нибудь спросить прабабушку. Я выдал первое, что пришло мне в голову.

— Бабушка, а ты в школу любила ходить?

Внезапно её взгляд прояснился и она медленно повернула голову ко мне. Уставившись мне прямо в глаза, она произнесла ледяным голосом.

— Я жить любила. А была война, и люди умирали.

В моём доме, повисла гробовая тишина на несколько минут.

— Мама, ну что ты такое говоришь. — засуетилась моя бабушка.

— Фашисты душегубы пришли, папу убили, брата убили, Ванечку убили. Маму. Все умерли. Все. Я в подвале. Крысы. Холодно. — невнятно бормотала прабабушка. — Больно. Кровь. Живот урчит. Кушать нечего. Я одна.

— Мама, хватит. — уже строже бросила моя бабушка, на её щеках блестели слёзы, я не понимал, из-за чего они.

— Я одна. Пришла зима. Жгучая, пробирает до костей. Фашисты от холода дохнут. Хорошо. Холодно.

— Всё я сказала! — бабушка ударила ладонью по столу и пошла в комнату.

На прабабушку иногда находило, но ей давали таблетки, она засыпала, хорошо засыпала, даже не кричала.

Прабабушка наклонилась ко мне и поманила пальцем.

— Ванечка. — ласково начала она. — Не бери еду у душегубов. Крысы ели, заживо сгнили. Не бери.

— Я не буду, бабушка. — тогда уже заплакал и я сам, от страха правда.

— Лёха, чё завис. — передо мной сидел Косолапый.

— Чё?

— Через плечо. — огрызнулся он. — Говорю, поможешь мне, нет?

— С чем помочь?

— Ууу… — протянул он. — Хорошо тебя Зима огрел. — В комнату второго отряда поможешь всякий хлам утащить, надо будет соседнее помещение освободить для ребят новых. А в комнату второго мы Аркашу поселим, ну и всякое там стаскаем.

— А, конечно помогу.