Мне предстояла работа, которая угнетала меня. Я, точно в лихорадке, принималась за нее. Я пыталась начать работать. Но как только я сталкивалась лицом к лицу с нею, меня охватывал страх. Я не знала, что делать: меня влекло к ней и все-таки я не знала, как подойти. Точно какая-то мучительная тайна шла между мною и «высшими силами». Нет, я не могла коснуться ее здесь, среди людей и стен.

Мне нужно уйти с нею далеко, где нет никого, где никто не может услышать меня. Здесь у каждой двери, через которую я входила и выходила, оставалась частица моего «я», и каждый человек, с которым я говорила, крал у меня часть моей души.

А к этой работе я должна была прийти богатой и с цельной душой, как к любимому мужчине.

Ах, какие благозвучные извинения! Я не могла, я не была богатой — вот в чем дело.

И все-таки казалось, что теперь наступил момент для этой работы. Я собралась с силами, сделала попытку, но слезы покатились из моих глаз. Я вскочила и, заложив руки, расхаживала по комнате. Я была на грани безумия. Боже мой, но что случилось? Я сделала маленькую глупость, пустяк, который можно было бы снести. Но перед собой я видела лицо в рамке рыжей бороды и глаза с выражением отвратительной иронии.

Да, милая моя, ты на пути к безумию. И инстинктивно, словно желая избежать несчастья, я вдруг уверенно и быстро вошла к мужу. Он смущенно и растерянно оторвал глаза от своей работы. И я вдруг смутилась, точно школьница, и спросила его о какой-то квитанции. Мне в мае дважды подали один и тот же счет, но пусть он не ищет, говорила я ему, я потом приду за ней. И я снова вышла, и снова слезы полились из моих глаз.

Мне хотелось рассказать ему о своей глупой выходке относительно письма и о безграничной невежливости этого человека и спросить его, как мне поступать. Мне хотелось еще рассказать ему, как я зла на того господина.

Но я была одна. Всегда одна. Между нами было расстояние в тысячу миль. Да, если бы меня действительно кто-либо оскорбил, он собрался бы с силами, чтобы помочь мне. Но в этом случае он бы только улыбнулся и сказал: это пустяк, моя милая, не волнуйся, успокойся.

На другое утро я получила письмо, написанное незнакомым почерком. Я бросилась в свою комнату, закрыла двери на ключ и долго держала письмо в руках, не решаясь раскрыть его. Сердце стучало в моей груди.

Я вспомнила свое женское достоинство, свои годы и рассмеялась над собой. Что за глупость! Наконец я дрожащей рукой раскрыла конверт. Прежде всего мне бросился в глаза крупный неуклюжий почерк. Медвежья лапа, подумала я. Я прочла следующие строки:

«Я приду! Конечно!» Совсем просто! Весь он был словно одно большое «я»!

Я поднялась, походила по комнате и с раздражением скомкала письмо. Но ведь в таком случае должен присутствовать также мой муж и все другие мужчины, и вообще все надо изменить. Нет, нет. Этого не будет, я нарочно заболтаю.

Он придет! И вдруг я бросилась на диван и зарыдала, будто сердце мое разрывается на части. Боже мой, да я ведь уже больна!

На другое утро, когда мой муж отправился в библиотеку, а дети в школу, я вся превратилась в деятельность. Я хотела все вокруг себя устроить по своему вкусу, я расставила цветы, положила березовые дрова в камин. Я хотела приняться за работу. Сегодня у меня такое чувство, будто я очень далеко от света и бесконечно одинока. Но я уселась перед камином и устало опустила руки.

Раздался звонок, и горничная принесла мне его карточку.

Быстрее, чем я пишу эти слова, я очутилась у зеркала, набросила на шею большой кружевной шарф, воткнула в волосы высокий гребень из черепахи. Я едва успела взглянуть на свои руки, и он уже стоял передо мной.

Он благодарил за письмо. Оно его приятно порадовало. Он совсем не ожидал, чтобы его шутка могла быть принята серьезно. Я, без сомнения, никогда в жизни не краснела так густо, и он дал мне понять, что он это видит. Снова его ироническая улыбка! И снова в моем мозгу промелькнула мысль: зачем ты не бьешь его! Но я лепетала какую-то бессмыслицу; вы напрасно это думаете, тут нет никакой любезности, нельзя же быть невежливой.

Он улыбнулся, поклонился и стал оглядываться, нисколько не смущаясь.

Я предложила ему стул у камина.

— Как у вас хорошо здесь! Сколько красок!

— Да, я люблю краски.

— Эта комната похожа на вас… Смелые неожиданные переходы.

— Позвольте вам предложить сигару? Вот ящик моего мужа.

— С удовольствием. — (Пауза.)

— Выпьете стакан вина? Прохладное вино — рейнское?

— В зеленых бокалах, конечно, они подойдут сюда. Знаете, сударыня, вы чересчур стильны.

— То есть что вы этим хотите сказать?

— Это почти кажется деланным. Словно стремление к артистическому. Я должен вам сказать, я не переношу артистов. Это не люди.