— НИИРедМет? Значит опять речь о миллиардах пойдет…

— Не думаю, сейчас-то галлий мы как-то делаем, и цена его не особо высокая. А сотня миллионов — она быстро окупится: тратить-то придется рубли, а если такие лампочки буржуям по паре долларов за штуку продавать…

— Так ты сама говоришь, что она у тебя во столько и встанет!

— Да, мы просто будем рубли менять на доллары по официальному курсу. А выгоду будем получать от экономии электричества населением и предприятиями страны. Вы же сами прекрасно знаете: электричество всегда тратится всё, то есть сколько его производится, столько тут же и тратится — но вот тратить его можно в том числе и весьма изысканно.

— Документы у тебя на новое производство уже готовы?

— А что вы спрашиваете, будто я первый день у вас работаю? Все документы в секретариате, там бумаг килограмма три. Но вам их читать будет неинтересно, а вот технико-экономическое обоснования я вам на гибком диске принесла, вот, держите…

— А зачем ты его мне-то принесла? Пусть его Струмилин сначала…

— Станислав Густавович его уже проверил. Долго ругался из-за того, что у нас с галлием такая глубокая… незадача. Да, постановление о запуске строительства первого лампового завода он уже подготовил и сейчас у Николая Александровича его как раз и подписывает.

— Всегда вы так, что ты, что он… а тогда зачем мне ты все это притащила?

— Потому что нужно еще будет что-то по галлию принять, но я об этом просто ничего не знаю, а с РедМетом кроме как вам, никому договориться не получится.

— Ладно, займусь… А когда ты ко мне с новыми проектами придешь?

— Как инженеры Комитета что-то новое придумают. Но это не от меня зависит.

— А от кого тогда?

Николай Семенович Патоличев к запросам руководительницы КПТ на закупку всякого иностранного оборудования относился весьма трепетно. Потому что суммы там фигурировали, как правило, довольно небольшие (последний заказ вообще на шестнадцать миллионов западногерманских марок был), а буржуи станки (простые, к поставкам в СССР не запрещенные) изготавливали очень быстро. А Федорова так же быстро начинала из этих станков извлекать пользу для Советского Союза, обеспечивая промышленность самыми что ни на есть передовыми технологиями. И ведь эти технологии не только по полупроводникам были, иногда складывалось впечатление, что КПТ вообще все, что угодно, переводит на новый уровень!

Вот, например, передали в КПТ несколько лет назад чугунолитейный заводик, расположенный тут же, на Соколе, и обеспечивающий Москву чугунными отопительными батареями. Федорова заводик чуть ли не полностью снесла и выстроила там что-то новое, «передовое» — а теперь завод этот, причем «где-то в уголке», в одном новом небольшом цеху, батарей выпускал почти втрое больше прежнего. И именно «передовых батарей», алюминиевых. Правда только этот цех жрал электричества, по словам той же Светы, как электрическая свинья, потребляя больше, чем раньше на весь завод тратилось — но в Москве с электричеством уже проблем не было, а новые батареи…

Когда товарищ Струмилин говорил, что «в СССР даже производство металлорежущих станков измеряется в тоннах», он не сильно-то и лукавил: ведь нужно было и тонны металла привезти, и станки (тоже очень тяжелые) куда-то на заводы отвезти. И на перевозку всякого с места на место тралились огромные деньги, а с этими батареями «средняя квартира» полегчала на несколько центнеров, а по стране, где квартиры миллионами строились, цифры экономии горючего уже начинали внушать уважение. Но ведь кроме алюминиевых батарей завод стал производить и много другого разного, очень «перспективного и технологичного». Очень дорогого — но там же только экспериментальные образцы всякого оборудования делались, а затем его передавали для серийного производства на другие заводы — и эффект от внедрения разработок КПТ с лихвой перекрывал все расходы. Чаще всего покрывал, все же случались в Комитете и неудачи (и тоже весьма дорогостоящие), но в целом Комитет, по мнению уже Николая Александровича, был «самым прибыльным предприятием страны».

Впрочем, и все «дочерние» предприятия, которые Комитетом создавались, отлаживались и передавались в отраслевые министерства, были не менее «прибыльными», тот же котельный завод в Красном Холме как раз в апреле поставил на стройку новой электростанции пятидесятый «дровяной» котел под турбогенератор в двадцать два мегаватта. То есть один-единственный завод с менее чем тысячью рабочих дал стране за пару лет тысячу сто мегаватт электрической мощности! Ну да, не один он столько дал, три завода еще турбины для этих электростанций изготовили, а другие три — генераторы. И очень много прочих предприятий изготовили кучу дополнительного, но абсолютно необходимого оборудования — но ядром всех этих электростанций стали как раз краснохолмские котлы, вообще не потребляющие «традиционное» топливо!

И подобных «перспективных разработок» Комитет вел настолько много, что все их и отследить было невозможно. Собственно, поэтому Николай Семенович их и не отслеживал: он был убежден, что прибыль в том или ином виде от любого проекта Комитета рано или поздно появится (причем скорее всего именно рано), а что там будут производить конкретно — об этом будет не поздно узнать и когда это производство заработает, ведь Светик не будет же прятать произведенное в каких-то своих тайных закромах? Обязательно притащит и покажет, что она на этот раз придумала. Или не она, а кто-то из ее специалистов: хотя в Комитете и ходили слухи, что все там придумывает именно Светлана Владимировна, Николай Семенович точно знал, что в большей части разработок Комитета она разбиралась чуть ли не меньше, чем вахтеры у входа в здание. Впрочем, там и вахтеры тоже были далеко не самые простые…

Подготовка к пуску сразу двух автомобильных заводов отнимала кучу ресурсов Комитета и кучу моего личного времени — просто потому, что оба завода должны были продемонстрировать (в том числе и руководству страны), что же такое на самом деле представляют эти самые перспективные технологии. Пока что всего лишь на одном участке каждого завода, а в очень скором времени и на нескольких: станки с ЧПУ для моторных производств ожидались поставкой не раньше следующей весны и тут уж ничего с белорусами сделать было невозможно, они и в этот срок вряд ли могли уложиться. А вот роботы для сборочных конвейеров делались на «придворном» заводике КПТ, расположенном буквально «через дорогу» от здания Комитета, и теперь там изрядная часть инженеров буквально девала и ночевала.