— Светлана Владимировна, а серьезно можно? Мы тут не в цирке собрались…

— А я совершенно серьезно. Я знала, что в горе наверняка подобные плывуны обнаружатся, и знала, что при их вскрытии может произойти серьезнейшая авария. А еще я знала, что при подобной аварии может погибнуть куча людей: если бур из хромванадиевой стали потоком воды с камнями в узел завязался, то что бы этот поток с людьми сделал? А ведь в основном тоннеле постоянно сколько народу трудится, человек сто? Двести? Именно поэтому у меня в требованиях по использованию комплекса указано, что люди ближе, чем на пятьдесят метров к устью тоннеля при буровзрывных работах подходить не должны — и при аварии ни один человек благодаря этому не пострадал! И поэтому на сбойках с основным тоннелей я распорядилась ставить эти самозакрывающиеся люки! А еще через этот тоннель всю воду из плывуна уже спустили, он больше серьезной опасности не представляет. Да, там позже придется повозиться с укреплением ствола главного тоннеля при прохождении остатков плывуна — но это как раз нормальная работа горных инженеров. А этот роботизированный бур, пусть он и стоил какие-то там миллионы рублей, он и людей спас, и, уверена, существенно удешевил, да и позже удешевит работы по прокладке главного ствола. Впрочем, последнее вообще неважно, главное тут, что люди не пострадали.

Николай Семенович после этих слов повернулся к специально привезенному на совещание прорабу, руководящего проходкой основного тоннеля:

— Сколько людей находится в тоннеле при его проходке?

— Во время взрывных там положено находиться бригаде примерно на полсотни человек.

— Я спрашиваю, реально сколько людей в это время находится в тоннеле?

— По разному, когда человек семьдесят, когда и больше сотни…

— Так, по-моему, всё ясно. Значит, прокладку тоннеля откладываем… Светлана Владимировна, а как скоро ваши инженеры смогут починить этот ваш буровой комплекс?

— Я думаю, его чинить мы вообще не будем: проще новый изготовить, ведь что в старом и насколько повреждено, непонятно, а проверки всех уцелевших деталей слишком много времени займут. Но Комитет по заказу товарища Кима для Кореи два таких же комплекса делает, один почти готов — так что через месяц где-то его на место доставят, еще месяц уйдет на сборку и наладку… а еще сколько-то времени нужно будет с горняками решать вопрос, как плывун этот пройти. Но до Нового года, думаю, вопрос можно решить.

— То есть нужно приостановить строительство… до Нового года?

— Основной тоннель пусть копают спокойно дальше: им до плывуна этого еще минимум полгода долбиться.

— Ну да… интересно, а сколько мы еще ваших роботов потеряем там?

— Надеюсь, что нисколько. Этот плывун-то был под старым руслом речки, как ее, Ангаракан, но его в любом случае пройти нужно было. А дальше по трассе сплошная скала, разве что трещины мелкие встретиться должны, но комплекс на небольшие плывуны рассчитан…

Так что на совещании «по космосу» товарищ Патоличев уже пребывал в убеждении, что «товарищ Федорова в первую очередь о людях думает и напрасно панику не поднимает», так что его вердикт был для меня понятен и очевиден. А вот некоторые товарищи остались им очень недовольны — и я точно заполучила очередного «личного врага». Но их у меня уже столько накопилось, так что одним больше, одним меньше… А после совещания ко мне подошел Мстислав Всеволодович:

— Светлана Владимировна, честно говоря, я не совсем понимаю, каким образом вы рассчитывали вероятности упомянутых вами неисправностей. Ведь нынешние математические модели не позволяют…

— Возможно модели и не позволяют, но мозги-то человекам для чего нужны? Для того, чтобы думать и, что интересно, периодически на основании слабо структуированной информации делать разные выводы, плохо поддающиеся формальному объяснению. А между прочим, как раз Сергей Федоров работает у меня мужем, и мы с ним периодически различные производственные вопросы тоже обсуждаем. Как раз недавно мы обсуждали за ужином задачку, которую ему как раз инженеры Королева и подкинули, там как раз вопрос шел про изменение коэффициента трения при увеличении нагрузок…

— А какое отношение это имеет…

— Как раз прямое: синтетические волокна в принципе довольно пластичные, при давлении они немного сминаются и площадь контакта, скажем, со стенками контейнера увеличивается в разы. Проще говоря, если не выровнять давление внутри и снаружи парашютного отсека, силы тормозного парашюта для того, чтобы выдернуть основной, не хватит, а учитывая, что при этом поверхность аппарата нагрета градусов до пятисот, а то и выше, то парашют, невытащенный после отстрела крышки, просто к стенкам приварится. Не весь, местами — но, боюсь, для катастрофы и этого хватит.

— То есть вы предлагаете…

— Я предлагаю всего лишь еще раз подумать хорошенько и придумать, как гарантированно избежать даже такого маловероятного события.

— А насколько оно маловероятно? Ведь испытательные полеты показали…

— Мне плевать на испытательные полеты: из пяти пусков на Землю нормально вернулись только два корабля. Так что я оцениваю вероятность катастрофы такую же, как вероятность встречи с динозавром на улице Москвы, то есть в пятьдесят процентов.

— Не кажется, что вы оцениваете неверно.