С простой человеческой точки зрения это было понятно: все же пенсии были довольно скромными (особенно у колхозников), а лишние деньги лишними никому не казались. Тем более, что имелось множество вакансий, не требующих тяжелого физического труда. А то, что «свободные вакансии» как правило у предприятий Комитета имелись отнюдь не по месту жительства этих пенсионеров, то стариков это теперь не особенно и пугало, ведь работникам любых предприятий к тому же в кратчайшие сроки и приличное жилье предоставлялось.

Правда, отдельные вакансии пенсионеров не особо прельщали, но и в местах весьма отдаленных ими получилось заполнить чуть ли не половину вакансий. Предварительно заполнить, поскольку «инфраструктура» этих мест только проектировалась. И прежде всего речь шла о двух заводах, которые должны были «обеспечить энергетическую безопасность сел и деревень»: два из четырех новых заводов, включенных в планы, были Спасский генераторный завод в городе Спасск-Дальний и Чкаловский турбинный завод, который должен был появиться неподалеку от первого в пока еще селе Чкаловское. То есть эти два завода должны были появиться на самом что ни на есть Дальнем Востоке, и причин для такого их размещения было три. Первая — это «пожелание правительства», так как руководство было озабочено развитием этого самого Дальнего Востока. Вторая — «сырьевая»: для изготовления генераторов требовалось много меди, а в СССР с медью было совсем пока паршиво и большую ее часть возили из-за разных границ. В том числе металл закупали у американцев, а те приличную часть поставок проводили прямиком из Чили — и медь приходила во Владивосток. Вроде и не лучший для страны вариант, но так металл получался немного дешевле за счет специфики транспортировки в Союз, а внутренние перевозки дефицитной валюты не требовали. Что же до стали, то она теперь производилась на небольшом (относительно небольшом) металлургическом заводе возле станции Известковая, так что с сырьем именно здесь все было хорошо.

А третья причина была «политическая»: на Дальнем Востоке энергетика в целом была в отвратительном состоянии, электричества и в городах не хватало, а в деревнях о нем часто и не слышали — и именно дальневосточные села и должны были стать «главным потребителем» продукции этих заводов. А еще заметным потребителем должна была стать Северная Корея — но потребителем для СССР «выгодным»: там, в Корее, теперь делались (уже делались) пеллетные котлы для этих электростанций.

Меня это поначалу удивило, ведь в этой самой Корее угля было просто море — так зачем из «дровяные» котлы? Но оказалось, что им такие нужны, а судя по тому, сколько они их стали делать, они были им нужны очень сильно. Меня это коснулось лишь одним боком: заводу в Приозерном чуть ли не вдвое увеличили заказ на поставку «котельной автоматики», но дед (то есть товарищ Соболев) сказал, что проблем с выполнением увеличенного плана не предвидится. А вот выгода для Приозерного от этого получилась заметная: в городок отправили полный комплект оборудования для цветной телевизионной студии.

Вообще-то с цветным телевидением в стране (и в мире) было странно: в Германии (западной) цветные передачи вели четыре студии, во Франции — всего одна (в Париже, естественно), в ГДР почти все телестудии перешли на цветное вещание: восточные немцы как-то договорились с Телефункеном и поставляли им теперь объективы для телекамер, взамен получая оборудование для студий. А вот в СССР картина была забавная: в Москве все пять каналов работали «в цвете», в Минске — оба канала, в Ленинграде цветные передачи вел (причем не всегда) только один. По одному цветному каналу еще было в Харькове, Днепропетровске, Ташкенте и Алма-Ате, а в ближайшее время планировалось такие пустить в Томске, Новосибирске, Красноярске и Хабаровске. Это «по государственным планам» — и такое «отставание» от той же ГДР объяснялось просто: восточные немцы всё оборудование студий закупили на Западе — немецкое же, а в СССР точно так же все оборудование ставилось исключительно отечественное. И вот с этим оборудованием в стране были серьезные такие проблемы, в основном связанные с тем, что выпускалось оно штучно. Тоже понятно, тысячи телестудий Советскому Союзу и не требуется, и налаживать именно серийное производство его абсолютно не выгодно — но, с моей точки зрения, и «малосерийку» можно качественно и относительно недорого изготавливать, но никто этим всерьез заниматься не хотел. И у меня (точнее, у деда) возникло подозрение в том, что ему такой комплект отправили с умыслом: мол, не захотят настоящие специалисты барахло два раза в неделю чинить и сами сделают что-то получше…

Но это кто-то в Радиопроме, скорее всего, хотел, я же — прикинув расходы и доходы, сочла, что гораздо дешевле будет все же студийное оборудование у Телефункена приобретать. И «импортозамещать» я не захотела по очень простой причине: нам немецкие студии могли обходиться «практически бесплатно». Потому что мы поставляли немцам схемы цветотделения, и каждый кристалл обходился в производстве примерно в двадцать семь рублей. Вся хитрость заключалась в том, что в немецкой системе цветопередачи для получения раздельных цветов сигналы двух строк как-то складывались или вычитались, и для сохранение информации о «предыдущей» строке немцы использовали ультразвуковые и очень точные линии задержки. А в «нашем» дешифраторе строка через АЦП записывалась в цифровую десятибитную память, хранящую одновременно четыре строки телевизионной развертки, все операции сложения и вычитания сигналов проводились «в цифре», а на выходе сигналы прогонялись через ЦАП — и картинка на телевизоре получалась просто идеальной без использования этих самых прецизионных устройств. То есть это если не считать микросхемы «прецизионными»…

Так что комплектную цветную телестудию можно было получить буквально за пригоршню недорогих микросхем, но почему-то у руководства радиопрома было иное мнение — но от почетной возможности «переплюнуть империалистов» я технично отбрехалась. Просто у меня были совсем другие планы по импортозамещению в этой области, но планы совсем не ближайшие. А ближайшие планы у меня были совсем уж другими, не связанными ни с телевидением, ни даже с полупроводниками и вычислительными машинами. То есть с машинами-то связанные, но только одним боком.

Станок с ЧПУ, который увезли в Калугу, на самом деле не мог изготовить готовую лопатку для турбины, на нем получались лишь «качественные полуфабрикаты» лопатки. Причем не любого размера: в станок влезала заготовка длиной до тридцати пяти примерно сантиметров — но и он сокращал время изготовления лопатки практически вдвое. Поэтому очень быстро информация о станке разошлась довольно широко и в Комитет просто посыпались запросы на поставку таких же — но в лаборатории и этот почти год делали, а тратить время на изготовление второго, такого же «недоделанного», никто не желал. То есть много кто возжелал, в Иваново начали готовить серийное производство таких же «недоделок», причем нашего мнения вообще при этом никто спрашивать не стал. Так что я немного поругалась с представителями Минстанкопрома, затем распорядилась отдать им копии всей документации по станку и на этом успокоилась. То есть по поводу данного станка успокоилась, потому что разработками других станков с ЧПУ в Комитете теперь занималось чуть ли не две сотни человек. То есть две сотни только инженеров — и работали они не покладая рук.

И работали они очень даже результативно: сначала на свет появился «простой токарный станок», у которого предусматривалась автоматическая замена режущего инструмента — то есть на нем заранее в хитрую поворотную головку устанавливалось до шести разных резцов. Затем в лаборатории началось изготовление куда как более «универсальной» системы смены инструмента, где в большую кассету заранее укладывалось до тридцати двух инструментов, а один отдел приступил к разработке робота, который должен был и заготовки на станке менять. Автоматизация, конечно, пока была самой примитивной, при проектировании изначально предполагалось, что и заготовки будут «стандартными», и инструмент будет в держатели заранее очень точно закрепляться, и всё всегда будет находиться на заранее определенных местах. Никакого «машинного зрения»… хотя первые попытки нечто подобное внедрить я заметила: на захвате проектируемого робота парни поставили индуктивные датчики и небольшие щупы, позволяющие (теоретически) схватить заготовку, поставленную на подающий конвейер немного небрежно…