Она вытащила нож. Я был слишком занят, наблюдая за Йорином, чтобы понять, откуда. Смерть еще раз спросила его, куда пошла Эска, и Йорин просто повторил свой ответ: «Лес Десяти». Я слышал о нем, это гигантский лес, простирающийся на многие лиги во все стороны. Вполне логично, что она сбежала туда, Эске всегда нравились деревья. Она часто рассказывала мне истории о том, как лазила по ним до того, как ее забрали орранцы.

Я не знаю, то ли Смерть не поверила Йорину, то ли просто хотела подчеркнуть свою точку зрения. Полагаю, это уже не имеет значения. Йорин закричал, когда она выколола ему глаза. А кто бы не закричал? Я не могу представить себе эту боль. Я не хочу ее себе представлять. Она не остановилась на одном глазу, даже после того, как вырвала его у него из головы и раздавила ногами. Некоторые другие отвернулись и ушли. Даже Деко отвел свой сияющий взгляд в сторону. Но только не я. Я не мог. Я не мог оторваться от созерцания того, как самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, вонзила нож в лицо Йорина и вырезала ему очи из глазниц.

Я хотел бы почувствовать. Я не уверен, что именно я хотел бы почувствовать. Йорин перерезал мне горло и пытался убить меня. Я ненавидел его за это. Часть меня винила его больше, чем Эску за ее побег. Возможно, если бы Смерть просто убила его, я мог бы ненавидеть его до самого конца. Но сейчас мне было просто жаль его. Жаль. Даже биомант не сможет исцелить его глаза.

Они оставили Йорина скулить на полу, прижимая руки к своему изуродованному лицу и заливаясь алыми слезами. Никто не пошевелился, чтобы помочь ему. Никто вообще не осмеливался пошевелиться. Мы все просто стояли и смотрели, как Смерть вытирает свой нож о тряпку и поворачивается ко мне.

Я никогда не испытывал такого страха. Ни во время падения Оррана. Ни за все время, что я провел в Яме. Даже когда я лежал там с перерезанным горлом и смотрел, как Эска уходит и оставляет меня умирать. Это было что-то другое. Я был словно заморожен. Я оцепенел и не мог пошевелиться, когда Смерть приближалась ко мне. Она знала, кто я такой. Она знала, кем я был и как я связан с Эской. Она знала все это и держала мою жизнь в своих руках. Я не помню, как упал на колени, но обнаружил, что смотрю на нее снизу вверх. У Смерти были карие глаза цвета кофе. Они были невероятно глубокими, и мне показалось, что я тону.

Я бы рассказал Смерти все, что знал, даже если бы она меня не спросила. Как Эска всегда любила деревья. Как она мечтала о небе и называла его свободой. Как она жаждала лететь через небо на летающем городе Ро'шан. И как она хотела отомстить императору Террелана и всем остальным, кто приложил руку к падению Оррана. Но слова не шли у меня из горла. Как бы я ни хотел, я не мог издать ни звука. Мне удалось сохранить каплю гордости и не заплакать, хотя от ужаса, который вселила в меня Смерть, кровь застыла у меня в жилах. Я все еще видел Йорина, свернувшегося калачиком на полу и не двигавшегося, и подумал, не буду ли я следующим. Тогда я понял, что никогда не захочу жить без своих глаз. Я боялся не боли и не возможности смерти. Я боялся, что никогда больше не смогу увидеть восход солнца, падающий снег или потрескивающий огонь в камине. Я боялся, что никогда не увижу, как смеются и играют дети, никогда не увижу красивую женщину, забывшуюся в танце. Я боялся, что никогда больше не увижу цвета и проживу всю свою жизнь взаперти в полной темноте.

Я бы сделал все, о чем бы Смерть ни попросила меня в тот момент. Все, что угодно, лишь бы не закончить так, как Йорин.

Она прошла мимо меня. Не сказав мне ни слова. Не заметив, что я рядом, не остановившись и не дождавшись, пока я попытался бы заговорить. Тогда я понял, что я для нее никто, что я не стою того, чтобы меня калечить.

Я все еще стоял на коленях, когда появились терреланские солдаты, чтобы оттащить Йорина. Он безвольно повис у них на руках и не издал ни звука, но я мог сказать, что он все еще жив. Я чувствовал, что в нем все еще горит искра. Не думаю, что с тех пор его кто-нибудь видел.

Пожалуйста, управляющий, я знаю, вы это прочтете. Пожалуйста, выпустите меня. Я сделаю все, что вы попросите. Все. Я просто больше не хочу быть запертым в темноте. Я просто хочу снова увидеть свет. Пожалуйста, выпустите меня.

Через три месяца после побега из Ямы мы приблизились к городу Юн. Я чувствовала запах моря, мы были так близко. Мы не видели никаких признаков преследования ни со стороны жителей Лоу-Хейвена, ни со стороны людей управляющего, но я знала, что они все еще у нас на хвосте. Я чувствовала, как они преследуют меня, пытаясь затащить обратно в Яму. Страх наступал мне на пятки. Нам нужно было найти способ скрыться от них, пока они нас не настигли. Не раз я просыпалась от ночных кошмаров, уверенная, что за мной гонятся, что враги скрываются за пределами моего поля зрения. В этом я была не совсем неправа. Там скрывался Сссеракис, надевая лица людей, которых я убила.

Я продолжала тренироваться, и Хардт с Тамурой сказали, что я делаю успехи. Ну, Хардт действительно так сказал. Тамура сказал: Требуется много времени, чтобы обойти весь мир. Я поняла это так, что мне еще предстоит долгий путь.

Но потом я начала замечать. Думаю, остальные это заметили, но никто из них ничего не говорил, по крайней мере, пока. Я пыталась не обращать на это внимания, как будто это могло пройти, если я буду притворяться достаточно усердно. Я не была готова. Я не могла быть готова. Все признаки были налицо, и я знала о них достаточно из своей учебы в академии. Я была беременна.

Это было то, что я отчаянно пыталась игнорировать. Я была в ужасе. Изен ушел, и, хотя Хардт и Тамура были со мной, их словно тоже не было. Я была беременна, и мне предстояло пройти через это в одиночку. Я чувствовала, как во мне растет жизнь. Часть меня хотела, чтобы это ушло. Это было нежелательное бремя, которое я должна была нести в одиночку, и которое уже начинало влиять на мою жизнь, и мне это очень не нравилось. Другая часть меня, та, которую я не понимала, хотела защитить это с яростью, несравнимой даже с моей ненавистью к моим врагам. Я была чертовски сбита с толку всем этим.