Решившись, я открыла карту на своем телефоне. Связь была нестабильной, поэтому для её загрузки потребовалась целая вечность. Прокручивая изображение влево и вправо, увеличивая и уменьшая масштаб, я искала на изображении признаки дома, хижины или чего-то еще, что могло бы помочь мне получить адрес. Наконец, на экране появилось что-то похожее на маленькое селение: большое строение (может быть, дом?), сарай и несколько мелких хозяйственных построек, разбросанных вокруг него.

Сориентировавшись и трижды сверив это со своими GPS-часами, я обнаружила, что от того места, где я стояла, оставалось всего около часа ходьбы. Мои ноги болели от осознания того, что мне все равно придется пройти весь обратный путь пешком.

— Что ты думаешь, Бад? Должны ли мы пойти постучать в дверь? Умеешь ли ты быть обаятельным? — спросила я.

Бад, очаровательный, но в то же время немного глупый, громко взвизгнул и начал взволнованно кружить вокруг меня.

— Хорошо, сейчас ты не выглядишь уставшим, но я не понесу тебя обратно.

Бад снова залаял, тяжело дыша. Я наполнила его портативную миску водой, еще раз проверила направление, повернулась и направилась в сторону дома.

Час спустя — хотя мои ноющие ноги говорили, что прошло около двенадцати часов — показался старый фермерский дом. Когда я вышла из леса на участок, небольшая гравийная дорога вилась слева от меня к шоссе. Дом стоял так далеко, что его почти не было видно для машин, проезжающих по шоссе, и единственным признаком того, что я не была полностью изолирована, был случайный гул проезжающей мимо машины.

Из заднего двора выглядывал небольшой ручей, который вел обратно к главной реке. Сам дом был катастрофой. Сломанные оконные ставни висели, их выцветшая краска завивалась по краям. Несколько окон были заколочены фанерой, беспорядочно прибитой к фасаду. Мне показалось, что он выглядит заброшенным, когда я кружила вокруг дома с его просторным крыльцом, Бад строго держался у моей ноги.

Заднее крыльцо с двумя новыми на вид адирондакскими стульями и маленьким круглым столом было единственным намеком на то, что дом не пустовал. За домом я увидела сарай. Казалось, что достаточно сильного ветра, чтобы повалить его на землю. Дальше вдоль ручья стояло что-то похожее на три небольших бревенчатых домика.

Желая записать адрес, чтобы я могла разыскать владельца, я направилась обратно к фасаду дома. Мои бедра горели, а ступни пульсировали. Я определенно не с нетерпением ждала миль между моим внедорожником и мной.

Прежде чем Бад успел лаять от удивления, я почувствовала его.

— Я могу помочь? — спросил мужской голос с примесью раздражения. Я повернулась лицом к Линкольну. — О, — его голос смягчился, — что ты здесь делаешь?

Головокружительная рябь волнения прокатилась прямо под моими ребрами при виде его снова. Я улыбнулась и пожала плечом.

— Ну, знаешь, просто была поблизости.

Его лицо дернулось в тонкой ухмылке, и я назвала это победой. Внезапно занервничав остаться с Линкольном наедине, я протянула руку.

Почему ты пожимаешь ему руку? Ты идиотка.

Его глаза метнулись к моей руке, он немного поколебался, но затем потянулся, чтобы принять ее. Его ладонь была широкой, с длинными массивными пальцами. Он определенно был мужчиной, привыкшим работать руками, и я чувствовала, как слегка шероховатая мозолистая поверхность потирает мою ладонь. Наши взгляды встретились, и я тут же посмотрела вниз, снова увидев изуродованные татуировки на его предплечьях. Это заставило мою грудь сжаться.

Прервав контакт, я спросила:

— Итак, что ты здесь делаешь?

— Я живу здесь, — сказал он, ничего больше не предлагая, но нахмурив брови.

Я указала на ветхий дом.

— Ты живешь здесь? Здесь никто не живет.

— Я живу не здесь, — он повторил мой жест в сторону дома, — но у меня есть коттедж на участке у воды. Итак, еще раз, что ты здесь делаешь? Тебя прислал Финн?

— Нет. Совсем нет. Бад и я просто вышли на разведку.

При упоминании его имени, Бад радостно залаял. Линкольн присел на корточки, его джинсы сжались на бедрах, когда я попыталась отвести взгляд. Бад нетерпеливо двинулся к нему, опираясь своим коренастым весом на ноги Линкольна.

— Он милый. Что это за порода? — спросил Линкольн.

— Красный хилер, э-э, австралийская пастушья собака. Он удивительный, отважный, но в то же время немного придурошный. Он всегда застревает в лисьих норах или по самые глаза в рыбьих кишках, — поделилась я, улыбаясь Баду, потому что он был моим придурком.

Улыбка Линкольна расплылась по его лицу, сузив глаза и смягчив его обычно суровые черты.

Увидев, что замок к его решимости треснул, я широко распахнула эту чертову дверь.

— Ну, раз ты здесь живешь, почему бы тебе не показать нам окрестности?

Он встал, провел рукой по волосам и вздохнул. — Да, окей.

Его рука с легким шлепком опустилась на ногу. Он поднял руку, чтобы показать путь, и, проходя мимо него, я старалась не вдыхать его запах. Это был одеколон? От него естественно пахло мужским мылом и лагерным дымом? Боже, это было хорошо.