Работа с ним открывала доступ к клиентам из высших финансовых кругов. К старым деньгам, которые переживут крах с минимальными потерями, если правильно подготовятся.

Я разложил список его клиентов. Вандербильт, Пибоди, Паркер, Кромвель — аристократия американского капитала.

Большинство из них придерживались консервативной инвестиционной стратегии, что значительно облегчало мою задачу. Мне не придется убеждать их выйти из рискованных позиций перед крахом. Они и так держались от них подальше.

Моя задача состояла в том, чтобы аккуратно усилить их оборонительную позицию, не вызывая подозрений. Я набросал общий план, который собирался представить Прескотту.

Постепенное увеличение доли коммунальных предприятий, телефонных компаний и производителей потребительских товаров первой необходимости. Секторов, которые пострадают от кризиса меньше других. И, конечно, золото, вечное убежище капитала во времена потрясений.

С учетом некоторых нюансов, которые возникнут после Великой депрессии. Связанных с ограничениями на золото. Впрочем, я знал, как их учесть.

Часы показывали восемь тридцать. Офис постепенно заполнялся сотрудниками. Время заняться последним, неофициальным, но не менее важным проектом.

Ричард Ван Дорен. Его последняя выходка с подменой моих документов для Фуллертона и фальшивой телеграммой переполнила чашу моего терпения.

Он обожал подслушивать и выкрадывать информацию? Отлично. Я дам ему именно то, что он так жаждет.

Я достал из портфеля несколько листов бумаги с логотипом «Brunswick Corporation» и начал составлять фальшивый отчет о якобы предстоящем слиянии с Victor Talking Machine Company. Обе компании были известными производителями фонографов и музыкальных записей, и их слияние выглядело бы вполне правдоподобно для несведущего человека.

На реальной бирже такой новости не предвиделось, но Ван Дорен этого не знал. Я включил достаточно технических деталей и внутренней терминологии, чтобы документ выглядел аутентично. Даже добавил несколько фальшивых расчетов ожидаемого роста акций на двадцать семь процентов после объявления о сделке.

— Приманка готова, — тихо сказал я сам себе, помещая документы в папку с надписью «Строго конфиденциально — Brunswick/Victor». Папку я оставил небрежно выглядывающей из ящика своего стола.

Зная привычку Ван Дорена копаться в чужих вещах, я был уверен, что к концу дня он обнаружит этот документ. И после этого начнется самая интересная часть.

Я заранее договорился с Джонсоном, старшим брокером, руководившим отделом инвестиций в развлекательную индустрию. Он знал о моем плане и согласился подыграть, когда Ван Дорен неизбежно придет к нему с «эксклюзивной информацией».

План этот формировался не спонтанно. Когда я зашел к Джонсону в кабинет с папкой документов Гарднеров как прикрытием и изложил свою идею, поначалу брокер выглядел скептически. Но когда я объяснил детали, его отношение изменилось.

— Знаете, Стерлинг, в обычных обстоятельствах я бы не стал участвовать в подобных играх, — сказал тогда Джонсон, откинувшись в кресле. — Но с Ван Дореном у меня свои счеты.

Оказалось, полгода назад Ван Дорен, желая выслужиться перед Паттерсоном, передал Джонсону якобы надежную информацию о слиянии двух текстильных компаний. Джонсон, доверившись этим сведениям, рекомендовал значительные вложения нескольким важным клиентам. Информация оказалась ложной, сделки не произошло, и клиенты понесли существенные убытки.

— Он тогда выкрутился, заявив, что просто передал слухи, а интерпретировал их уже я, — продолжил Джонсон, и я заметил, как его лицо потемнело от воспоминаний. — Харрисон повесил все на меня. Я потерял двух крупных клиентов и едва сохранил позицию в фирме.

— А сейчас появился шанс показать, как на самом деле работает подобная схема, — добавил я.

— Именно, — кивнул Джонсон. — Кроме того, если он действительно распространяет непроверенную информацию среди клиентов фирмы, как вы предполагаете, это уже не просто личная вендетта. Это угроза репутации «Харрисон Партнеры». А я слишком долго строил карьеру здесь, чтобы позволить какому-то самонадеянному мальчишке все разрушить.

Было что-то почти отеческое в том, как Джонсон затем взглянул на меня.

— К тому же, вы, Стерлинг, несмотря на вашу молодость, понимаете нечто важное. На Уолл-стрит можно играть агрессивно, но нельзя играть безответственно. Репутация здесь все. Такие, как Ван Дорен, никогда этого не поймут.

Планируя западню для недоброжелателя, я испытывал странное чувство дежавю. В прошлой жизни Алекса Фишера я неоднократно использовал подобные приемы для устранения конкурентов в беспощадном мире Уолл-стрит.