— Адью, неудачники. — гаркнул я радостно и вытянув вперёд руки, нырнул в окно проём…

Тварь! Если выживу, буду! Буду по утрам бегать. В проем по плечам я прошел, а вот жопа…И теперь я висел вниз головой, выставив перед собой руки и извивался в безумной ламбаде, постоянно защемляя рамой свое «хозяйство». Ну еще немного, еще миллиметр. Земля внезапно рванула мне навстречу, я успел подставить руки и рухнул лицом в сугроб, ошалело встал на четвереньки, пытаясь понять, куда бежать. В гараже грохнул металл и в окошке появилась отвратительная рожа скуластого… Что-же я лежу, и отплевываюсь снегом, как на горнолыжном спуске в Шерегеше? Я вскочил и бросился вперед.

Наше гаражное общество было построено на землях энергетиков, по доброй воле энергетического начальства, которое, в обмен на несколько кирпичных боксов уступило нам участок, примыкающий к подстанции. Я не разбираюсь в этих киловаттах и мегаваттах, я просто бежал в сторону людей в красных касках на теплых подшлемниках, что столпились у производственно-бытового корпуса подстанции, что-то орали и махали мне руками. Да знаю я, что за мной бегут — у пристяжи Михалыча жопы оказались более поджарыми, и они в окошке не застряли, а даже слышал, как они пыхтели за моей спиной. Я рвал из-за всех сил, торопясь к людям. Тем более, что некоторых из них я должен был знать, половина соседей по гаражу работала на ТЭЦ и его разветвленном хозяйстве, что занимало здесь всю округу…

Я замер как вкопанный, боясь опустить вторую ногу в снег. Прямо передо мной, с серьезной такой П- образной опоры, свисал толстый и зловещий провод, конец которого свернулся на снегу, как удав, поджидающий свою добычу.

Теперь я понял, что стало причиной отключению подачи электрической энергии в наш кооператив, а еще в голове всплыл текст из серой, отпечатанной на плохой бумаге, брошюрки. «Шаговое напряжение». Я не так много запомнил из курсов обмотчиков, на которых учился перед армией, но то, что в этой ситуации надо держать ноги вместе я выучил накрепко… Я поставил ноги вместе, сжал накрепко колени, повернулся вбок и пошел, быстро переставляя ступни, гусиным шагом, слыша за своей спиной хриплое дыхание и хруст снега под ногами преследователей.

Я, когда был маленький, часто был вынужден ходить под проводами могучих ЛЭП, провода которых вполне ощутимо потрескивали от мощи, проходящих через них, мегаватт. И мне казалось, что в любой момент один из этих толстых проводов, что висели высоко, на уровне пятого этажа, сорвется вниз, с изолятора, и ударившись о землю, с легкостью разрежет меня на две половинки. И я подолгу задумывался, буду ли я, располовиненный на две части, стоять, глупо хлопая глазами или угасну сразу, как перегоревшая лампочка. Видимо, этот детский ужас и заставил меня не думать о бегущих за мной, по пятам, убийцах из пригорода, а, лишь старательно переставлять ноги, сжав их как можно плотнее.

Характерный треск, раздавшийся у меня за спиной подтвердил, что линия не была обесточена, а мои опасения — напрасными…

— Серег, че за нах…- снова треск и новые крики людей в синих спецовках.

Я ускорился, передвигая ноги с запредельной частотой и лишь у самого ограждения подстанции позволил себе идти нормальным шагом. Перелезая через забор, и чувствуя себя в относительной безопасности, я позволил себе оглянуться.

Среди опор ЛЭП и прочих трансформаторов, на белом снегу, в паре метров от провода, лежали друг на друге два темных силуэта и, кажется, даже немного дымились, но это были уже не мои заботы. Я перемахнул через забор и побежал вдоль, исходящего паром, канала, что отводил от ТЭЦ перегретую воду.

Михалыча я застрелил этой же ночью. Без затей, после полуночи, постучал в окошко его избы, и когда председатель, держа перед собой фонарь, приблизил лицо к стеклу, пытаясь разглядеть через изморось, у кого появилось к нему срочное дело, просто дважды выстрелил в ненавистное лицо, спокойно подобрал гильзы, пока в избе орали два женских голоса и, не торопясь, ушёл.

Дойдя до трассы, выбросил в кусты огромные, измазанные в навозе калоши, в которые умудрился засунуть ноги, обутые в кроссовки, сел в свою черную «копейку», припаркованную за высоким снежным валом отгребённого с дороги снега, и спокойно поехал в Город. Если милиция привезет собачку, и она встанет на, пахнущий навозом след, то, максимум, приведет собачка своего вожатого к оживленной дороге и для меня это не будет иметь никакого значения. К сожалению, щекастого этой ночью я не нашёл, так как фамилию его я не знал, и слишком много времени заняли разговоры в сестричками из приемных покоев городских больниц с целью узнать, не поступал ли к ним пациент с рубленой раной колена. Когда я, под утро, добрался до областной больницы и двинулся ко второму хирургическому отделению, держа подмышкой пакет с медицинским халатом, марлевой маской и пистолетом, от которого собирался сегодня же избавиться, то чуть не напоролся на неприятности. Услышав знакомый голос, осторожно выглянул из-за угла и узрел стоящую у крыльца приёмного покоя знакомую уже «дежурку» из Городского сельского района. Участковый инспектор младший лейтенант Судаков Артём Юрьевич, нервно затягиваясь сигаретой, стоял у распахнутой двери машины и держа серую тангенту автомобильной рации, докладывал дежурному о результатах опроса гражданина Кулькова Бориса.

Я, стоя за углом, плотно прижавшись спиной к кирпичной стене, выслушал весь расклад, что без утайки выложил милиционеру раненый в ногу гражданин Кульков, дождался, пока громко хлопнет дверь машины и выродок Ульяновского автозавода, троя двигателем, укатит, после чего решительно двинулся к освещенному неяркой лампочкой, остекленному тамбуру больничного корпуса.

Охранник в черном комбинезоне высунул голову из темного кабинета, а после того, как я махнул удостоверением, кивнул и скрылся в темноте, как черепаха прячется в панцире. Я прошел темным коридором приёмного покоя мимо распахнутой двери кабинета, где дежурный доктор оформлял очередного страдальца, спустился на пролет вниз, убедившись, что черный вход закрыт лишь на могучий металлический крюк, после чего поднялся на третий этаж, по дороге натянув на свитер медицинский халат и маску на лицо.

На посту второго хирургического отделения никого не было, только горела настольная лампа. Я нашел карту больного Кулькова, что лежала на посту, вместе с другими, кого утром ожидали уколы и прочие процедуры, прошёл в конец коридора и пихнул в плечо щекастого.

— Кульков? Вставай, тебя там милиция зовет…

— Что? — Борис оторвал голову от подушки и недоуменно уставился на склонившегося над ним санитара.

— Говорю, милиция зовет, вставай.

Ругаясь, больной опустил ноги на пол и нашарил пятками стоптанные тапочки, после чего, оперевшись на спинку кровати, поднялся и пошёл за мной.