— Знаешь, Стёпа, тебе лучше не знать ответы на эти вопросы. И прекрати уже изображать из себя жертву. Река воняет, согласен. Но выблевать ты ничего не сможешь. По какой причине, уже объяснял. Чем больше думаешь о запахе, тем сильнее он для тебя становится. Меня интересует другое… Река возникла из ниоткуда. Просто раз — и вот она. Окольцовывает место, где сидим мы, и уходит куда-то вдаль. Сама по себе она появиться, конечно, могла… Но у меня такое ощущение, будто тот пузырь, о котором говорила Элеонора, чувствует наше приближение и пытается защититься от вторжения. Если это действительно порождение, связанное с Хаосом, тогда нет вопросов. Все логично. Но раз оно защищается от нас, значит, нам точно нужно туда попасть.

Я задумчиво посмотрел вдаль, где колыхалось нечто серое и мутное. Мы, получается, подобрались достаточно близко.

Честно говоря, вся ситуация слегка раздражала. Где-то внутри вдруг проявилась странная часть меня, очень похожая на человеческую. Хотя, казалось бы, откуда ей взяться? И тем не менее, данная часть отчетливо говорила: «нахер это дерьмо»! Она подталкивала прямо сейчас развернуться и отправиться обратно в мир смертных, дабы там искать Артефакт.

Какое мне дело до того, что Элеонора очень хочет разогнать чудовищ из-под кроваток призраков? Какое мне дело до схлопнувшегося Пристанища? В конце концов, разве я не Владыка Ада? Разве я не Проклятый Зверь? Призраки рассеятся среди людей? Отлично. Пусть проредят огромное количество смертных. Всех один черт не убьют.

Но тут же следом поднял голову тот, кем я и являюсь — Люцифер. Несмотря ни на что, не могу выглядеть слабаком, как жалкий смертный. Если собираюсь вычислить кукловода, забрать у него Сердце Лилит и вернуться обратно в Ад, тогда я — крутейший надиратель задниц. Кто, между прочим, чуть не прикончил Отца? Кто сумел создать себе новый дом из отвратительной дыры? Я — дьявол. Я могу справиться с любым дерьмом.

— И что мы будем делать? Ждать? — Спросил Марков оценивая реку, которая не только отвратительно выглядела, но и странно текла.

Она действительно брала начало где-то за горизонтом, делала петлю вокруг поляны, на которой мы сидели, а потом снова утекала за горизонт.

— Пока, да. Мне нужно подумать, как выбраться из вонючей ловушки. Вплавь преодолевать ее мы точно не будем.

— Спасибо! — Степан вскочил на ноги и отвесил мне глубокий поклон. — Вот прямо от души спасибо, что хотя бы через это ты не заставляешь меня проходить.

Он развернулся и направился к деревьям, которые были ненамного тоньше того исполина, возле которого мы пристроились на отдых.

Стволы, окружающие нас, выглядели совершенно голыми. На некоторых даже веток не наблюдалось. Они, видимо, высохли и отпали.

Вообще вся поляна казалась какой-то… мёртвой, что ли. Деревья, а вернее то, что от них осталось, были перекручены как тугие канаты. Редкие ветви, лишённые любого намека на листья, казались застывшими змеями, которых сделали из костей.

— Ты куда? — Окликнул я Маркова.

— Не знаю. Хочу хворост, наверное, набрать. Становится холоднее. Думаю, может, костер разожжем.

— Почему бы тебе не послать сраную сигнальную ракету, чтоб наверняка дать туманному пузырю знать о нашем прибытии? — Снова начал раздражаться я. — Он, может, нас и чувствует, но точно не видит. А если ты устроишь тут домашнее барбекю с маршмеллоу, река может оказаться лишь первым, самым маленьким сюрпризом.

Марков замер на полпути, обернулся и уставился на меня недовольным взглядом.

— Никаких костров. — Категорично заявил я. — Никаких лагерных пений хором. Никакой кадрили. Сидим тихо. Сидим и я думаю. Когда мы позвоним в дверной звонок этого сранного пузыря, было бы отлично, если бы наше появление хоть чуть-чуть оказалось для него неожиданностью.

Марков открыл рот, собираясь возразить что-то в ответ, но обстановка на чёртовой поляне снова изменилась.

Деревья вдруг начали двигаться. Серьёзно. Их стволы расходились в стороны, словно рвущаяся ткань, и оттуда, изнутри, падали на землю клубки старых, гниющих ветвей, опутывающих что-то, очень отдаленно напоминающее человеческие останки.

На этом «подарки» не закончились. Конечно! Иначе все было бы слишком просто.

Выпавшие ветви сначала корчились на месте, будто их выворачивает наизнанку, а затем начинали ползти. Немного. Буквально около полуметра, чтоб потом… Вскочить с земли, приняв вертикальное положение, и рвануть к нам с Марковым.

— А-а-а-а-а! — Уже привычно заорал Степан. — Это не ветки, Забелин! Это не ветки! Это срань какая-то! Спасибо, млядь, огромное, что опять втянул меня в очередную жопу!

Патологоанатом еще что-то кричал, но я его уже не слушал. Я одним прыжком вскочил на ноги и бросился к Степану.

Он прав. Деревья вовсе не являлись деревьями. Это — человеческие останки, сухие и гнилые. Они были обёрнуты друг вокруг друга в ледяных кладбищенских объятиях, напоминая перекрученные стволы, и мы их разбудили.