— Макс! — бросаюсь успокаивать. — Не сердись, пожалуйста! Может, быть твой помощник неправильно понял?

Дурная привычка защищать снова взял верх. Макс пронзил меня гневным взглядом.

— Поля, не надо заступаться за этого идиота! Он получит по полной!

Ощущение, что я подставляю человека, не покидает. Он же просил не распространяться, а я..

Блин, неловко вышло.

— Кому ещё он успел наболтать? — выпытывает босс.

— Сказал только мне, а потом... не знаю.

— Это его не оправдывает!

— Макс, — подхожу ближе, вижу, как нервно и часто дышит. — То есть... это правда?

— Что именно?

— Что Макаров поставил такое условие?

— Да, — честно признаётся.

А потом отходит от меня, уместив руки на боках, вскидывает голову и делает глубокий тяжёлый вздох.

— Да, Поля, он так сказал. А если я откажусь — слияния не будет.

Смотрю на него, не моргая.

Снова тяжко вздыхает.

— Так что всё остаётся как прежде.

Мои ресницы дрогнули, а напряжение, сковавшее моё тело, вмиг спало.

— То есть ты ему отказал?

— Да. Позвонил по дороге в приют и послал вместе с дочкой далеко и надолго.

Я счастлива и озадачена одновременно. Он не женится на своей бывшей. Прошлое остаётся окончательно в прошлом.

Но как же его планы на будущее? Перспективы, которые принесло бы объединение компаний?

Тяжело ему сейчас, Макс шёл к этому очень долго.

— Жалко, что так вышло, — говорю искренне.

— А мне — нет, — заявляет твёрдо. — Ненавижу, когда мне ставят условия, что-то навязывают. Я не собираюсь быть чьей-то собачкой, я выбираю другую жизнь. Делать, что нравится МНЕ; работать так, как нравится МНЕ; встречаться с девушкой, которая нравится МНЕ! К которой тянет! И это не Виталина.

Судорожно выдыхаю, его лицо близко, губы так близко, что чувствую их тепло.

— Это ты, Поля.

Ноги становятся ватными, ещё чуть-чуть, и упаду. Макс крепко обнимает меня за талию, притягивает к себе и целует так, что голова кружится.

— Ты.

Уже темно, мы проводим время с собачками. Олег и Инна заранее позаботились о них, оставив корм и воду, а мы же дарим им наше тепло и внимание. Я и подумать не могла, что Макс Горецкий любит собак. Рядом с ними он становится совершенно другим человеком, что-то задорное, мальчишеское появляется в его лице.

Добравшись до последней пустой клетки, начинаю часто моргать, высушивая слёзы, которыми наполняются глаза от воспоминаний о моей любимице.

После того, как Ласку забрали, я так и не нашла в себе силы приехать в приют. Было слишком грустно и больно.

Провожу рукой по металлическим прутьям, с тоской улыбаюсь.

— Ты грустная, — замечает Макс.

Киваю, поджав губы.

— В этом домике жила одна замечательная собачка.

Говорю, а сама смотрю в пустоту. Даже не замечаю, как босс медленно подходит ко мне, с заботой обнимает за плечо, притягивая к себе.

— ЕЁ зовут Ласка. Она такая умная девочка, просто замечательная. Моя рыжая подружка.

Макс молчит.

— Е недавно забрали. Знаю, так для неё лучше, но мне всё равно очень грустно.

Молчание любимого затягивается. Поднимаю на него глаза.

— А я тут голову ломал, как тебя можно удивить, — произносит загадочно.

— Ты меня уже удивил.

Его лукавая сияющая улыбка наводит на подозрение.

— Макс?..

— Поехали!

Берёт меня за руку и ведёт к машине.

— Макс!

— Поехали, Поля!

— Куда?

Оборачивается и, тепло взглянув мне в глаза, отвечает:

— Скоро сама всё увидишь. Поехали.

33.

Полина

— Макс! — канючу, пока он ведёт меня к автомобилю. — Что за сюрприз? Скажи!

Молчит и хитро улыбается.

— Макс!

— Садись, — открывает передо мной дверь своей спортивной машины. — Едем.

Этот путь незнамо куда оказался самым томительным и мучительным в моей жизни, хотя ехали мы чуть больше часа.

Но когда моему взору предстал знакомый район и ещё более знакомая элитная высотка (куда я когда-то зареклась возвращаться), я невольно хмурюсь.

— Это же твой дом?

— да.

— И что за сюрприз меня ждёт у тебя дома?

— Терпение, рыжая бестия, скоро всё узнаешь.

ЕЙ-богу, чувствую себя маленькой девочкой лет пяти, которая в нетерпении прыгает у двери в ожидании Деда Мороза. Её сердечко колотится, ладошки прижаты друг к другу, а огромные глаза наполнены искрящимся предвкушением и веры в чудо.