— И ветви, разумеется. И ветви пусть тоже будут крепки, — рассеянно договорил Джаретт, поправив приветственную формулу и не отрывая взгляда от Мидира. Затем потер лоб под серебряной короной и кивнул послам: — Я обдумаю все ваши предложения, договорим завтра, лэрды.

Ши беспрекословно, хоть и несколько недовольно, подчинились. Отец повел плечами.

— Надеюсь, они не восприняли это как намек! Добро. Я понял, металл — не выход. Но, Мидир, железо-то как?

— Зубками, — второй принц улыбнулся пошире, вдруг папа не видел, какие они у него. — Я уже бор-р-рьшой! Пусть Мэр-р-рвин не др-р-разнится! Я бор-р-рьшой и меня надо замечать!

— Замечать, говоришь? — папа наклонился к Мидиру поближе, так близко, что его неимоверно захотелось обнять, но Мидир сдержался: папа такое только от мамы терпел. — Хорошо, раз уж ты настолько бойкий…

Вот и нечего было папе так тяжело вздыхать! Мидир гордо выпрямился, намекая папе, что на самом деле бойкость — это хорошо.

— Тогда самое время учить тебя настоящему воинскому ремеслу, — чему-то обрадовался Джаретт и отвернулся к стражам. — Раз сами уследить не можете, то позовите Киринна! Он тут жаловался, что мало времени проводит с сыном, пусть пообщается с принцем. Посмотрим, надолго ли хватит его хваленого терпения!

Мидир заинтересовался весь, от макушки до пяток — он раньше не встречал взрослых, которые бы вслух и при Мидире жаловались, что им не хватает времени для общения с ним. Других детей Мидир вокруг не наблюдал, а взрослые все одно к концу дня скатывались в стоны. Даже самые терпеливые.

— И что это за Кир-р-ринн? — не сдержался Мидир и прикусил язык под взглядом отца. Тот невыдержанность терпеть не мог, а младший принц всегда старался соответствовать. Ну, почти всегда.

— Увидишь. А пока Киринн сюда идет, Мидир, скажи мне, зачем, ну зачем ты портишь мебель? Ты не лесовик и не превращаешься ни в дерево, ни в бобра! — ноздри у папы белели и раздувались, значит, сердился. — Ну что за манера?! Ты волк! Ты принц! Мэрвин никогда так не поступал! Подгрызать ножки — не твое дело!

Раз папа сердился, он заслуживал серьезного ответа. Мидир дождался паузы, чтобы не перебивать и не потерять главное в мешанине чужих слов.

— Подгр-р-рызать — мое дер-р-ро! Как раз потому, что я вор-р-рк! А ножки ир-р-ри ноги, это не так важно! Я, может, тр-р-ренир-р-руюсь!

Папа замер, потом склонился, уронив голову в сложенные лодочкой руки. Плечи его затряслись. Следовало успокоить.

— Не р-р-расстр-р-раивайся, отец, я скор-р-ро научусь! И пер-р-рестану!

— Надеюсь, перестанешь ты раньше, Мидир! Или у нас не останется мебели, и придется мне заключать договор с лесовиками о поставке деревьев на их условиях, — папа поднял голову и окинул второго принца повеселевшими глазами, хотя лицо его продолжало оставаться серьезным.

Что-то за спиной насторожило Мидира, но не успел он обернуться, чтобы проверить, как папа удовлетворенно вздохнул, глядя поверх макушки второго принца.

— А-а, вот и ты! Я уж думал, испугался или потерялся.

Мидир обернулся на этого «Вотыты», и с возрастающим уважением оглядел тяжелые доспехи на массивной фигуре воина. Раз ему позволялось ходить в доспехах, значит Вотыты — стражник! Ростом с отца или даже выше, он напоминал левую, самую высокую башню замка. Большой стражник!

Мидир, очень довольный своими выводами, поднял взгляд, чтобы оглядеть лицо волка, телом похожего на башню, и не сдержал удивленного вздоха: он был белым. Белыми были волосы, убранные в две косы, брови и даже ресницы!

Вся стража по большей части была черноволоса, как отец, мать и сам Мидир. Кажется, встречал он парочку рыжих, и только.

Примерно так Киринн видится авторам

Чтобы рассмотреть всего Вотыты, пришлось закинуть голову.

— Ого! Я думар-р-р, таких бор-р-рьших не бывает! — Мидир не хотел говорить вслух, но вырвалось само.

Возвышающийся над ним Вотыты так же удивленно воззрился на волчонка.

— Ого! А я думал, таких маленьких не бывает!

Мидир оскорбленно вскинулся, собираясь как-нибудь сказать, что он давно не маленький!.. И тут папа засмеялся. Папа смеялся редко, но зрелище было завораживающее, а смех — заразительным, поэтому Мидиру совсем расхотелось сердиться на глупого белого волка, пусть и очень большого.

— Ну вот и молодцы, познакомились, — папа вытер выступившие слезы. — Договорились. Киринн! — Вотыты встал навытяжку. — Позаботься о том, чтобы мой сын осваивал войсковую науку вкупе с наукой командования войсками. И если я услышу хоть об одной подгрызенной ножке, тебе несдобровать!

— Слушаюсь, мой король! — гаркнул Вотыты очень браво. — Когда прикажете приступать?

— Прямо сейчас! Мидир! Миди-и-ир!

Пришлось отвлечься от важного — разглядывания меча воина-волка со всех сторон и попытке подползти со спины к ножу на голени.

— Мидир, слава старым богам, ты сообразительный. Теперь будешь учиться у начальника замковой стражи тому, что должен уметь и знать будущий военачальник. Ты должен стать опорой своему брату, будущему королю. Отнесись к этому серьезно! Прием окончен. Иди с ним!